Дымовое древо. Денис Джонсон

назад, когда поднимались в гору, я упал в обморок.

      – Но разве вот эта река прямо здесь – это не Пуланги? Так у меня на карте написано.

      – Это… раздвоение, как называется, что-то не припомню – ну, ветка, понимаете? В этой части она Рио-Гранде.

      – Рукав.

      – А чтобы добраться до ветки Пуланги, пришлось идти пешком много миль. Много-много миль. По ночам сплю и вижу, будто я всё ещё в походе! Как вам чай, ничего?

      – Очень вкусный, спасибо.

      – Вода здесь хорошая. У нас хватает для питья, но не для купания. Бак потёк. – Он говорил про сильно растрескавшуюся железобетонную цистерну в нескольких ярдах оттуда.

      – У вас в приходе порядочное количество католиков?

      – Ах да. Да. Католики. Я крестил сотни человек, конфирмовал сотни человек. Не знаю, куда они все потом делись. Бо́льшую часть из них никогда больше не видел.

      – Они не посещают мессы?

      – Они приходят сюда в тяжёлые времена. Для них я на самом-то деле не служитель Божий. Здесь предпочитают обращаться за помощью к ведьмам и колдунам. Вот и я скорее кто-то вроде этого.

      – А-а.

      – Они завтра придут. Некоторые. Завтра ведь праздник, день святой Дионисии. Они верят, что у неё большая власть.

      – А-а.

      – Ну а вы?

      – Я?

      – Вы-то сами католик?

      – Моя мать не была католичкой. Папа – вот он был.

      – Ну… обычно отцы не очень религиозны.

      – Папа погиб на войне. Я много гостил у его ирландской родни в Бостоне. Они там все довольно ревностные католики.

      – А вы конфирмованы?

      – Верно, я прошёл конфирмацию в Бостоне.

      – Вы сказали «в Бостоне»? Я сам вырос в Бриджуотере. Это недалеко.

      – Да. – Сейчас их разговор в основном шёл по второму кругу.

      Священник поведал:

      – После того, как я покинул родной дом, мои мать и отец переехали в Бостон. Я разговаривал с матерью по телефону в 1948 году. Позвонил из нового модного отеля в Давао. По тем временам нового. Но до сих пор, наверно, модного, а? Она сказала, что всегда молится за меня. Как услышал её голос, так и почувствовал, насколько она от меня далеко. Когда вернулся сюда, к себе в приход, то это было всё равно что начать всё заново в первый день. Снова почувствовал себя далеко от дома.

      Из-за угла здания их рассматривали четверо ребятишек мал мала меньше, совершенно голых, не считая трусов. Когда Сэндс им улыбнулся, они взвизгнули и разбежались.

      Кариньян сказал:

      – Я встретился с тем, другим человеком. Он к нам тоже заглядывал.

      – Не совсем понимаю, о ком вы.

      – С полковником, полковником Сэндсом.

      – Ох, ну конечно, с полковником, – спохватился Шкип.

      – Только он не был в форму одет. Думаю, в форме должно быть слишком жарко. Так что не знаю, из какого он рода войск.

      – Он в отставке.

      – А ведь он тоже Сэндс.

      – Ну да. Это мой дядя.

      – Дядя ваш. Ясно. А вы тоже полковник?

      – Нет, я не