Дымовое древо. Денис Джонсон

po», благодаря его на лусонском диалекте тагальского. Вообще казалось, старик подкован во многих языках.

      – В прошлом месяце мне как-то во сне явился гость, – поведал Кариньян старику. – Думаю, он принёс мне какое-то послание.

      Старец ничего не ответил и сосредоточился на пище, а лицо его сделалось отрешённым, как собачья морда.

      Американский гость вернулся с кухни, но чая не принёс. Этот паломник-янки отличался бойкой походкой, его руки и ноги непринуждённо двигались вокруг огромного и жаркого горнила его туловища, в глубине которого полыхало пламя страдания, тогда как он, кажется, о том и ведать не ведал.

      Когда янки приблизился к ним, старик освободил стул и присел рядом с ними на корточки, не отрывая пяток от земли.

      – Я спрашиваю его о сне, который мне приснился. Он может истолковать его послание, – пояснил Кариньян американцу.

      – Драсте, атес, – сказал старик.

      – Он и вас называет «отцом», – заметил Кариньян.

      Как только старец покончил со своим фруктом и облизал пальцы, то спросил по-себуански:

      – Отчего ты говоришь, что твой сон содержит послание?

      Кариньян сказал:

      – Это был сильный сон.

      – Просыпался ли ты среди ночи?

      – Да.

      – Заснул ли потом опять?

      – Всю ночь глаз не сомкнул.

      – Тогда и правда сильный был сон.

      – Ко мне приходил какой-то монах, святой человек.

      – Ты и сам святой человек.

      – Он был одет в клобук. Вместо лица у него было серебристое облако.

      – Человек?

      – Да.

      – Из твоей семьи?

      – Нет.

      – Видел ли ты его лицо?

      – Нет.

      – Видел ли ты его руки?

      – Нет.

      – Показал ли он тебе свои ноги?

      – Нет.

      Старец заговорил со Шкипом – очень серьёзно и немного громче, чем следовало бы.

      – Да-да. Приятно познакомиться, – пробормотал Сэндс.

      Старик схватил американца за запястье. Заговорил. Остановился. Священник перевёл:

      – Он говорит, что во сне, когда спишь, дух покидает твое тело. И пастух… или пастырь духов берёт их и… – он посоветовался с толкователем, – пастырь духов преследует духов, сгоняет их в отару, как овец, и ведёт их к берегу, на взморье.

      Человек вещал, священник задавал ему наводящие вопросы, старик дёргал американца за руку, и Кариньян по крупицам собирал связный рассказ: согнанные к берегу, духи погружаются в море, и там, внизу, оказываются они в мире снов. Границу моря снов стережёт жёлтая змея. Кто отважится ходить между двумя мирами, того задушит она в своих кольцах, и умрёт он во сне. Кариньяну недоставало владения английским, чтобы связно изложить всё услышанное.

      – Он ведёт какой-то запутанный рассказ. Он немного сумасшедший, по-моему.

      – Этот мир не хранит воспоминаний о прошлой жизни, а жизнь будущая не хранит воспоминаний о наших нынешних невзгодах. Так что возрадуйся тому, что близится смерть твоя.

      На этом старец поднялся и удалился.

      – Погоди! Погоди! Что же тогда предвещает