Небо. Николай Петрийчук

у тебя с ногой?

      – Где?

      Я опустила голову и увидела большой синяк под коленом.

      – Ты что как мальчишка ноги бьешь? Неужели нельзя быть осторожнее в такой день?

      – Вчера дверь так резко распахнулась под ветром…

      Я снова соврала. Оказывается, это – совсем просто. Теперь мне есть, что скрывать.

      – Да, действительно. Жаль. Надеюсь, Мигус не будет привередничать.

      Он как-то странно смотрел на меня, и мое лицо потемнело от стыда. Я вдруг сообразила, что дверь ударила бы меня скорее в лоб, а не под колено. Отец ничего не говорил, и я убежала искать няню, чтобы вникать в ведение хозяйства.

      Но оказалось, ураган добавил столько неожиданных хлопот, что даже всегда уравновешенная няня была готова раскричаться.

      – Деби, детка! – она устало посмотрела на меня, – Не сейчас! Ты успеешь все это понять и освоить. Иди лучше в свою комнату и вспомни то, о чем мы вчера говорили!

      Я с радостью ушла. И чем ближе подходила к своей отдаленной от всех комнате, чем тише становилось вокруг, тем отчетливей в моей голове ощущалось чье-то присутствие. Обычный шелест голосов ушел на задний план. Рядом что-то было живое. И молчало.

      Я зашла в комнату, серьезно начиная беспокоиться за себя.

      – Ты где? – вдруг очень ясно спросил неожиданно близкий голос.

      Я так растерялась, что стало жарко.

      – Ты где-то рядом. Скажи что-нибудь!

      Значит, пока я не обращаюсь к нему, он только чувствовал меня как я его. Он? Да, несомненно, это был мужской голос. Хотя он говорил со мной словами, никаких звуков я не слышала, но он передавал мужские чувства. И вместе с ними боль. Ему было больно.

      – Я здесь… – неуверенно ответила я.

      – Где здесь? Покажи сверху.

      – Я не понимаю…

      – Странно… Я тебя не знаю. Ты кто?

      – Я Дебра.

      – Ты …? – он сказал какое-то слово, которого я не услышала. Оно как бы выпало из вопроса.

      – Не понимаю…

      Он помолчал.

      – Тебе больно? – спросила я нерешительно.