Разум слов. Владимир Гандельсман

досааф равнением

      идут руками всё размашистей

      и вывернутым муравейником

      меж секторов сползанье в чашу тел

      потом замрёт и страшно высь течёт

      над стадионом с. м. кирова

      удары пустоты стотысячной

      второго стриженого миру мир

      по узеньким в часы песочные

      в застолье ускользают сумерки

      до дня победы обесточено

      извилиной сверкнёт лишь ум реки

      «Из пустых коридоров мастики…»

      Из пустых коридоров мастики,

      солнцерыжих паркета полос,

      из тик-така полудня, из тихих,

      тише дыбом встающих волос,

      сохлым запахом швабры простенной,

      труховой мешковиной ведра,

      с подоконника пьющих растений

      вверх косея фрамуги дыра,

      перочисткой и слойкой в портфеле,

      Александров под партой ползёт

      к Симакову, который недели

      через две от желтухи умрёт,

      безъязыкие громы изъяты

      горячо, и в продутых ушах

      две глухие затычки из ваты,

      и уроки труда на стежках,

      и на солнце прозрачные вещи,

      и пчела к георгину летит,

      в вакуолях пространства трепещет,

      слюдяное безмолвье слезит,

      то, что вижу, – не зрение видит,

      не к тому – из полуденных тоск —

      сам себя подбирает эпитет

      и лучом своим ломится в мозг.

      «В георгина лепестки уставясь…»

      В георгина лепестки уставясь,

      шёлк китайский на краю газона,

      слабоумия столбняк и завязь,

      выпадение из жизни звона,

      это вроде западанья клавиш,

      музыки обрыв, когда педалью

      звук нажатый замирает, вкладыш

      в книгу безуханного с печалью,

      дребезги стекла с периферии

      зрения бутылочного, трепет

      лески или марли малярия —

      бабочки внутри лимонный лепет,

      вдоль каникул нытиком скитайся,

      вдруг цветком забудься нежно-тускло,

      как воспоминанья шёлк китайский

      узко ускользая, ольза, уско

      Памяти Лены Соколовой

      1. «Мел ссыпается с досок…»

      Мел ссыпается с досок,

      тряпок, весенний,

      треугольниками хеопсы

      залежей, где бассейны,

      угольные буравят мухи,

      в море впадают вилы

      Нила, Некрасов муки

      отслоил для Ненилы,

      слойки и перочистки,

      читка пиесы в лицах,

      актовый зал отчизны,

      Софья и Лиза,

      я берегами Стикса

      Лену ищу в тоске,

      мальчики ждут от икса

      игрека на доске,

      по небу снимки

      лёгких летят легко,

      розовые, как у немки

      голубое трико,

      в ту строку, где «весенний»,

      тихо просится «день»,

      тень проносится тени

      Лены, тень её, тень.

      2. «Вот ещё один…»

      Вот