Байесовская игра. Стелла Фракта

мимо меня.

      – Я как раз рассказывал, как моя жена достала всех своими ядовитыми шутками так, что даже массажистка от нее сбежала. Я завидую тебе, Мориц, ты не женат, тебе никто дома не мозолит глаза.

      Чаще меня спрашивают, как я живу, если меня дома никто не ждет, а я отвечаю, что когда этого захочу, я заведу собаку.

      – У тебя огромный дом с пятнадцатью комнатами, – возразил я.

      – Семнадцатью.

      – Тебе есть куда спрятаться.

      – Все проще, – хмыкнул Науман. – Есть вторая квартира.

      – В которой ты тоже не бываешь, – покачал головой я. – Не нойте, у вас есть на кого оформлять имущество и бизнесы.

      – Я для этого заставил жену родить ребенка. Инвестиции в будущее.

      – Сколько ему?

      – Семь… восемь… или десять, – Штойбер расхохотался. – Я не помню, сколько мне лет, а ты такие вопросы задаешь.

      Штойберу было сорок восемь, его сыну было десять. Я помнил все и обо всех.

      – Моему пятнадцать, и он не собирается поступать в университет после окончания школы. Ведет какой-то блог и жалуется, как его права ущемляют.

      – Пусть самовыражается, – пожал плечами я.

      – Он тупой. Я все время жду, когда он вляпается в какую-нибудь историю.

      – Весь в тебя.

      – Весь в мать.

      – Ты один никогда не жалуешься, – Штойбер повернулся ко мне. – Счастливчик?

      – Мне просто нечего рассказывать.

      – У него все по контракту, – Науман отпил пива из бокала и вытер рот салфеткой. – За закрытыми дверями.

      – Ты даже никого публично не выгуливаешь, – добавил Штойбер.

      Я усмехнулся.

      – Я же не дипломат.

      – Выкрутился.

      – Я не та особь, которая должна гнездиться и плодиться.

      Пока официант подавал бутылку шпетбургундера, министерские дипломаты наблюдали, как презентуют, откупоривают и наливают в бокал вино – на пробу.

      В компаниях, подобных им, никто всерьез не высмеивал чужие пристрастия – потому что у каждого были специфические способы снять напряжение. Я не делился подробностями личной жизни, потому что у меня ее уже много лет не было, а когда была, она укладывалась в рамки договоренностей. Сессия, сценарий, два человека, которые понимают, что они делают – за закрытыми дверями.

      От того, что у меня не было партнерши, я вовсе не переживал – и тем более не планировал никого выгуливать для вида.

      Я пробовал – правда, давно. Я ходил на свидания, это было забавно – но на это нужно выделять время и ко всему подходить вдумчиво. Люди не привыкли думать…

      Когда Штойбер и Науман выпили всю бутылку, а я уже заканчивал с блюдом, в кармане коротким сигналом ожил телефон.

      В сообщении Норберт утверждал, что все квадраты побывали в моих пиджаках – которые я для удобства пронумеровал – и были отрезаны канцелярскими ножницами с моего рабочего стола в кабинете.

      Выглядело так, словно я каждый день отрезал кусок бумаги, засовывал в карман