Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1. Александр Дюма

очень забывчивы; но я – другое дело, я ничего не забываю… И вот вам доказательство: в один ужасный день, когда кипело возмущение и парижский народ, грозный и бушующий, как море, бросился в Пале-Рояль; в тот день, когда я притворялся спящим в постели, – один человек с обнаженной шпагой, спрятавшись за моей кроватью, охранял мою жизнь, готовый отдать за меня собственную жизнь. Он рисковал ею уже раз двадцать для других членов моего семейства. Этого дворянина, у которого я тогда спросил его имя, звали д’Артаньяном. Не так ли, господин лейтенант?

      – У вашего величества прекрасная память, – холодно отвечал офицер.

      – Видите, господин лейтенант, – сказал король, – если я храню такие воспоминания с детства, то, верно, ничего не забуду в зрелые лета.

      – Ваше величество щедро одарены природой, – отвечал офицер тем же тоном.

      – Послушайте, господин д’Артаньян, – продолжал Людовик с лихорадочным волнением, – неужели вы не можете потерпеть, как я терплю? Разве вы не можете делать то, что я делаю?

      – А что вы делаете, государь?

      – Жду.

      – Ваше величество, вы можете ждать, потому что вы молоды; но у меня, ваше величество, нет времени ждать! Старость стучится ко мне в дверь, а за нею – смерть, она уже заглядывает в мой дом. Ваше величество, вы только начинаете жить. Вы полны надежд, вы можете довольствоваться будущими благами, но я, ваше величество, я на другом конце горизонта, и мы так далеки один от другого, что я никак не успею дождаться, пока ваше величество подойдет ко мне.

      Людовик прошелся по комнате, отирая холодный пот, который очень напугал бы докторов, если бы они увидели короля в таком состоянии.

      – Хорошо, господин лейтенант, – сказал Людовик XIV отрывисто. – Вы хотите выйти в отставку? Вы будете уволены. Вы подаете мне прошение об увольнении вас от звания лейтенанта королевских мушкетеров?

      – Почтительно повергаю его к стопам вашего величества!

      – Довольно. Я прикажу назначить вам пенсию.

      – Я буду вам очень обязан, ваше величество.

      – Господин лейтенант, – начал опять король с заметным усилием, – мне кажется, что вы лишаетесь хорошего хозяина.

      – Я в этом совершенно уверен.

      – Найдете ли вы когда-нибудь такого же?

      – О! Я знаю, государь, что вы единственный в мире. С этой минуты я уж не поступлю на службу ни к кому из королей земных и буду сам себе господином.

      – Это правда?

      – Клянусь вашему величеству.

      – Я не забуду вашей клятвы.

      Д’Артаньян поклонился.

      – Вы знаете, господин лейтенант, что у меня хорошая память, – прибавил король.

      – Знаю, ваше величество, но я желал бы, чтобы память изменила вам и вы забыли бы обиды, о которых я вынужден был рассказать вам. Ваше величество, вы стоите так высоко над нами, жалкими и ничтожными, что, надеюсь, забудете…

      – Я буду подобен солнцу, господин лейтенант, которое видит всех – великих и малых, богатых и бедных,