Не возвращайся. Юлия Гауф

на твоей стороне, – склонилась, поцеловала Глеба в висок.

      – А я на твоей. Уходи от него, мам.

      ***

      Паша с врачом всё же поговорил, и в машине, когда мы ехали обратно, пересказал суть беседы. Через 3 дня станет ясно, можно ли забрать Глеба домой, или ему придется несколько недель провести в больнице.

      А я даже и не расстроена, кажется. Глебу сейчас лучше в больнице, чем дома.

      Лика молчаливая. Хмурится, но на Пашу волком не смотрит… она вообще на него не смотрит, и я гадаю: слышала она или нет, и всё откладываю разговор, на который меня пока не хватает.

      – Ты вечером или уже завтра опять к Глебу поедешь, мам?

      – До пяти вечера думаю еще раз навестить, но не уверена. Глеб просил не устраивать паломничество в его палату.

      – Если поедешь – я с тобой, – сказала Лика и отвернулась к окну.

      Так до дома и добрались.

      Едва вошли, Лика бросила свою розовую сумочку на стул, и унеслась наверх. А мы с Пашей остались в молчании, как чужаки.

      – Я же просила не делать Глебу хуже. У него сотрясение, Паш. Это не просто ушиб пальца, это даже не перелом, это, блин, сотрясение мозга! Но зачем меня слушать, да? Можно же добавить сыну боли, будто он враг, а не плоть и кровь.

      – Я не собирался ему хуже делать. Я всего лишь ему как взрослому объяснял, что произошло.

      Холодность Паши бесит.

      Прошла мимо него, поднялась на второй этаж. За спиной шаги – он.

      – Тебе лучше в город вернуться, – сказала, когда мы в комнату зашли. – Прямо сейчас. А я останусь здесь с Ликой и Глебом.

      – И что это значит?

      – Что тебе лучше уйти, – сжала кулаки.

      – Мне так не лучше.

      – Так лучше мне! Глебу так лучше!

      – Ась, ты что творишь? – Паша шагнул ко мне, приблизился почти вплотную. Злой. На меня злой, будто право на это имеет. – Что ты с нами творишь? Я уже и тебе, и Глебу сказал правду: шалава малолетняя задницей крутила, повисла на мне, я решил посмотреть, как далеко она зайти готова. Не изменял. Изменять не собирался. Хотел бы – изменил, и ты бы не узнала.

      Но он захотел – а я всё же узнала. Не в том месте захотел.

      – Ты одну деталь упускаешь, Паш. Я всё своими глазами видела.

      – Херню ты видела, – процедил муж. – И верить мне должна, а не кидать. Ладно, Глеб, он пацан еще зеленый, поумнеет, но ты-то, Ася, что? Доверие где? Уважение? Любовь?

      Там же где валяются трусы Тамилы.

      А я не хочу стать той, об кого ноги вытирают, да еще и в собственном доме. Не знаю, на что я решусь, но терпеть измены от мужчины, дорвавшегося до успеха – не смогу, сломаюсь.

      Развод? – пришел вариант решения, и чуть сердце мне не разбил, оно в панике зашлось.

      Я без Паши и не жила толком, к нему из дома сбежала, он спас. И вот уже сколько лет я с ним, за ним.

      – Мы сюда вместе приехали, вместе и уедем. Глупости из головы выброси, лучше с Глебом поговори. Пусть лучше спасибо скажет за то что глаза ему открыл на девку его. Надеюсь, тему мы закрыли? Не слышу ответ, Ася.

      Меня и ужасает, и поражает жесткость Паши.