Не возвращайся. Юлия Гауф

вытащила Лику за дверь, и захлопнула её. А затем со страхом взглянула в лицо дочери, надеясь что она не поняла, не расслышала.

      Что хоть её эта грязь не коснётся.

      Глава 4

      Глаза дочери расширились. Лика напряглась как пружина…

      Слышала или нет? Поняла ли?

      – Лика, – погладила свою любимую девчонку по щеке.

      Она головой мотнула, но не зло. Даже улыбнулась мне.

      – Ругаются, – кивнула она на дверь. – Тебе кофе купить, да? Я схожу, мам, куплю. А ты скажи им чтобы не ссорились.

      – Лика, – я вся сфокусирована на лице дочери, чувствую облегчение что не поняла она ничего, усталость страшную, предчувствие. – Всё будет хорошо.

      Я выдала эту пустую фразу, сдаваясь.

      Дочка кивнула, взяла кошелек из моей руки, и не торопясь пошла по коридору.

      А я в палату. Где уже не крики, а тишина. Паша стоит у окна, в подоконник кулаками уперевшись, спина напряженная. Глеб и вовсе словно неживой.

      – Паш, сходи с врачом поговори, пожалуйста, – попросила мужа выйти.

      Он кивнул, пошел к двери, но рядом со мной остановился.

      – Лика заходила. Она слышала?

      Покачала головой отрицательно, а затем неуверенно.

      – Не знаю, – прошептала.

      – Домой вернемся – поговорим с ней, – бросил муж, и вышел, наконец, из палаты.

      Поговорить нужно, вот только что говорить – не знаю. Если дочка слышала, что делать? Врать? Рассказать правду? Сказать, что это дело взрослых? Всё – мимо.

      – Мам… мамочка… прости, – выдохнул Глеб.

      Села рядом с ним. Дотянулась, погладила пальцы на его ладони.

      – Я не сдержался, не подумал что Лика может услышать. Я не хотел. Так – не хотел, – глаза у Глеба испуганные.

      Сестру Глеб не просто любит – он её обожает. Сначала ревновал нас страшно, отказывался подходить к Лике-младенцу. Затем стал наблюдать и посмеиваться над тем, как дочка ползать училась, говорить, ходить. Прикипал. А лет с трех Лика превратилась в хвостик старшего брата. Глеб ворчал поначалу, но полюбил её безусловно.

      – Ты не виноват.

      – Виноват. Мам, я капец как виноват перед тобой. Прости, что в дом её привёл. Я такой дебил!

      – Ты не виноват! – отчеканила увереннее и спокойнее.

      – Я кольцо купил. На разогреве выступал, копил, сам хотел на кольцо заработать, – Глеб будто меня не слышит, делится. – Тебе не рискнул признаться, мы же с Тамилой месяц всего… но я как вы с папой хотел, думал у нас также: раз и навсегда, и незачем время терять. Хорошо что не успел предложение ей сделать. Пошла она!

      Села поближе к сыну, гладила его по волосам, успокоить пыталась.

      – Очень часто первая любовь – не про «навсегда», а про опыт. Ты еще встретишь девушку, которую по-настоящему полюбишь. Через месяц, через год, через десять лет, но встретишь. Времени у тебя много, мой хороший.

      Я говорила, понимая что слова в пустоту уходят. Сыну нужно переболеть, я верю что он справится, но как же обидно за него! Первая любовь изменила не с кем-то абстрактным, а с родным отцом – подобное на всю жизнь запоминается, уязвляет.

      – Убиваться