Мама, я прощаю тебя. Пётр Галигабаров

обычно: «Мне грустно от того, что тебе пришлось пережить такое». Однажды она поделилась, сгорая от стыда (про маму нельзя такого говорить), как была бита за помятую до выхода на линейку блузку. «Но после мама обняла меня, пожалела, погладила по волосам, утешила», – закончила она повествование.

      – В качестве психообразования, – он ещё на первой сессии объяснил смысл понятия «психообразование» и чем оно помогает решению её проблем.

      – Ты начитанная, может, слышала про выученную беспомощность и как она формируется? – спросил мужчина, глядя на неё с экрана.

      – Что-то читала, – начала вспоминать она, возникла мысль: «Селигман»? Лоб её наморщился, зрачки закатились вверх, повела головой слева направо, справа налево.

      – Не помню. Всплыла фамилия Селигмана? Но не помню больше.

      Психолог улыбнулся (она не знала, но такая мимика возникала на его лице при обнаружении им в карманах верхней одежды забытых денежных купюр, прочих приятных находках: интересных статей, знакомств, предложений).

      – Я ощущаю прямо сейчас восторг от общения с тобой, от твоих познаний! Правильно! Селигман. Мартин Селигман. Это…

      И он рассказал кратко про позитивную психологию, про выученную беспомощность, двойные послания, задал вопрос:

      – С твоего разрешения приведу пример на твоей подруге детства. Можно?

      – Да, – кивнув, поправив левый наушник чёрного цвета.

      – Допустим, подруга решила помочь своей маме, решила помыть посуду, пока та на огороде. В процессе она разбила бы тарелку…

      На лицо молодой женщины набежала тень, она ощутила, как напряглись плечи.

      – …Мама, вернувшись, увидела и отругала: «Криворукая, бестолковая». Как отреагировала бы твоя подруга?

      – Тётя Галя не поступила бы так, – выпалила, – никогда не поступила бы так, – ощущая окаменение мышц плеч, шеи. Психолог молча ждал, параллельно делая пометки в блокноте по свою сторону экрана.

      – Она бы заплакала. Она бы почувствовала себя плохой, – ответила после расслабляющего глубокого вдоха – выдоха, – Ещё она бы злилась, но злиться на маму нельзя, поэтому она бы плакала от бессильной обиды. Без слёз.

      Психолог кивнул:

      – Да, да. А потом, представь, спустя пару минут после криков, тётя Галя обняла бы свою дочь, погладила по волосам, сказала: «Прости, моя умница, ты такая замечательная у меня»…

      Она заплакала от нахлынувшей грусти и бессильной злобы. Это был прогресс (обычно она подавляла проявление большинства эмоций), пришедший с осознанием того, что происходило в её жизни, что научило её (помимо всего прочего) ощущению беспомощности. «Когда человек боится что-то сделать и ничего не предпринимает в принципе, когда у него нет мотивации и силы воли что-то менять в своей жизни», – так она уложила в памяти.

      – Когда не закрыта потребность в чётких границах, когда нет понимания, что поощряется,