Мы и они. Из жизни микробов. Михаил Стати

в области мутной воды будет для меня приравнена к смерти на чужбине и мне никогда не удастся вернуть себе душевное равновесие и покой, оказавшись совершенно один в недружественной для меня среде, окруженным микробами чуждой мне идеологии и жизненных ценностей, и, как следствие, я никогда не смогу стать частью их общества, разделяя их видение и симпатии, и единственное, что предстояло делать в данном случае, это молча следовать за Ароном и Томом, стараясь не упускать их из виду, сознавая, что сами они пребывают в состоянии особого возбуждения, в котором взор направлен только вперед и нет возможности оглянуться, чтобы убедиться, следую ли я за ними или нет, и вскоре мы нашли того, кто являлся предметом наших поисков, а именно микроба по имени Раи, который оказался достаточно мелким на вид и, на мой взгляд, хлюпким и невзрачным, чтобы по внешнему виду предположить в нем определенное величие, но его энергия, подвижность, граничащую с суетливостью, невозможно было не заметить с первых же мгновений общения после быстрого обмена приветственными словами, из чего стало ясно, что Арон был отдаленно знаком с Раи, впрочем, судя по всему, недостаточно близко, так как ему пришлось напомнить о их предыдущих встречах, и Раи, сделав над собой усилие, подтвердил всем своим поведением, что он припоминает, о чем идет речь, после чего Арон в свойственной ему манере передал, насколько важна миссия Тома, не упомянув ни словом обо мне, особо подчеркнув для Раи то историческое значение, которое имеет факт миграции Тома и что в данный момент это знаменует собой начало исхода всех прогрессивных микробов из области проточной воды в область мутной воды, рассуждая о том, что «недалеко то время, когда вслед за Томом потянутся и другие сознательные микробы проточной воды, которых немало», но «нужно отдать должное мужеству и смелости Тома, который, не побоявшись трудностей и слов укора, сделал выбор в пользу свободы и равенства, не желая мириться с ежедневной ложью, которая его окружала, с тем всеобщим подавлением личности, нравственным насилием и несправедливостью, которыми пронизано общество проточной воды», и все в этом роде, что я уже не раз слышал, и в очередной раз я был поражен, той серьезностью, которая пронизывала слова, звучавшие из уст Арона, из чего легковерный микроб мог сделать вывод, что тот действительно верил в то, что говорил, во всю эту ложь про «ограничение свобод» и «подавление личности», но, безотносительно уверенности Арона в собственных словах, нельзя было не заметить, насколько ему самому импонировала его роль пропагандиста идеи исхода «лучших и самых достойных умов» области проточной воды, преодолевающих всевозможные «трудности и лишения», чтобы «вырваться на свободу», призывая слушателей проникнуться важной миссией, которую микробы мутной воды несут, имея в виду прежде всего «миссию гостеприимства, приема угнетенных на родине свободы и равенства», где «после стольких трудных дней в неволе Том сможет почувствовать атмосферу доброжелательства, равенства