Петербургский сыск. 1874 год, февраль. Игорь Владимирович Москвин

голубчик, – он обратился к дворнику, – беги к приставу. Знаешь, где живёт?

      – Никак нет—с.

      – Августин Иванович проживает в доме господина Паля, а ты, – он повернул лицо к городовому, сопровождающему его, – на Большую Морскую, в сыскное и живо мне.

      – Что передать господину приставу—с? – дворник мял в руках зачем—то снятую шапку.

      – Ты ещё здесь? – удивился околоточный. – Передай, – на секунду запнулся, махнул рукой, – убийство, скажи на Курляндской. Одна нога здесь, бегом. Да, по дороге забеги в госпиталь к доктору Рихтеру пусть сюда поспешает.

      – Так точно—с, Ваше благородие.

      Хозяйка доходного дома госпожа Панова порывалась что—то сказать, но так и не решилась. Околоточный не чувствовал холода, даже озябшие ноги перестали беспокоить. Тяжёлое дыхание выдавало крайнюю степень раздражения.

      3 участок Нарвской и так славился злодейскими преступлениями, а здесь… В поздний час лишний раз жители из дома носа не казали, а здесь крови чуть ли не вся квартира залита. Много её в своё время околоточный на военной службе повидал, а чтоб так. Становилось неуютно от бессмысленной смерти. На войне хоть вражеская землю кропит…

      Полицейский продолжал держать бесполезную на улице горящую лампу в руке, второй хлопал по ноге, сам того не замечая.

      Как ни странно, но первым прибыл начальник сыскного отделения господин Путилин. Он живо выпрыгнул из саней и махнул извозчику, чтобы тот не ждал. Вслед за ним приехали два помощника: чиновник для поручений штабс—капитан Орлов и губернский секретарь Миша Жуков.

      – Добрый день, Иван Дмитриевич, – первым поприветствовал начальника штабс—капитан.

      – Добрый, добрый, – лицо Путилина хотя и не выражало крайней степени раздражения, но приближалось к таковому. День он собирался посвятить отдыху, съездить в Парголово к приятелю, который давно зазывал в гости, но в душе Иван Дмитриевич ждал подобного развития событий – в столице и чтобы день прошёл без происшествий? Это только в романах тишь да благодать, а в жизни много зла.

      Околоточный с удивлением посмотрел на мешавшую ему лампу, поставил на запорошенный снегом двор и подошёл к приехавшим.

      – Здравия желаю, господин Путилин, – полицейский приложил руку к голове и щёлкнул каблуками, на бледных щеках заиграли желваки.

      Иван Дмитриевич в ответ только кивнул головой и произнёс:

      – Что стряслось?

      – Утром в участок явилась госпожа Панова, – околоточный указал на женщину, стоявшую в стороне и теребившую от волнения в руках платок, – обеспокоенная за жильцов, которых не видела несколько дней. По просьбе я взломал дверь и там обнаружены мёртвые хозяева.

      – Сколько?

      Околоточный не ответил.

      – Хорошо, – Путилин нервически засопел, – обеспечьте свечами, лампами, фонарями для обследования квартиры.

      – Так точно, – полицейский удалился для выполнения распоряжения начальника сыскного отделения.

      – Иван