Судоходство в пролет. Алексей Смирнов

Может быть, ее новые друзья воспротивятся, чтобы класть мою свечу в ее гроб, да и моя новая семья скривится.

      – Где они, кстати? – спрашиваю.

      – На шкафу лежат, – говорит жена.

      – Да никак! – легко ответил поп. – Ты ж понимаешь – это символ, фишка. Мол, вместе отправитесь на небеса. Это такой ритуал. Ты и не думай об этом. Сожги – и все дела, подумаешь.

      Плечами пожал даже.

      Ну, батюшка, вам виднее. Фишка, так фишка. Я сожгу. Действительно, куда ее денешь, дуру такую восковую, дружками его намоленную под кагорчик на метадоне?

      Метадоновые рога, героиновые копыта

      Семейную тему я прикрыл, но уж очень хочется порассказать, как меня хотели сделать зиц-председателем Фунтом.

      Я человек в годах, но все-таки до Фунта не добираю. А уж 10 лет назад не добирал точно, зато внешность у меня – абсолютного лошары, которому можно впарить любое предприятие и мероприятие.

      И вот тот самый псевдопоп-благодетель, у которого нынче обосновалась моя семья, решил, что из меня выйдет отличный Фунт. У него с памятью-то от метадона и прочих вкусных вещей явные неполадки. Он мне орет в телефон, чтобы я прекратил его склонять, не мне плохо придется (а что? пришлет инквизицию?), и что дело это давнее, уже двадцать два годика прошло.

      То есть двенадцать скостил себе так, небрежно. Что православному двенадцать лет? – соблазн один, да искушение, да морок.

      Позднее выяснилось, что пять лет назад был еще при деле.

      Я справедливость-то восстановлю. 12 годочков! А то и 13. Может быть, 11?

      Я же помню: девяносто шестой год, май месяц, а вероятнее – даже июнь. Жара, листва, цвета какие-то красные, и всюду не то черемуха, не то яблоня, я вечно их путаю – в том смысле, что не запоминаю очередность зацветания.

      Из песни знаю только, что яблони расцветают с грушами.

      Но груш я в наших окрестностях не околачивал.

      И вот мы с грядущим попом обсуждаем деловые планы. Я здесь недавно рассказал, что метадон для оступившихся молодых людей предполагался из Литвы, где будущий благодетель имел надежные связи. Но без подробностей.

      А он, благодетель, уже тогда был расположен к благодеяниям. Потому что если сам наширяешься до чертей, то чужая беда намного понятнее, и куда легче гнать бесов из окружающих – потому и среди наркологов хватает людей со стажем.

      Просветленный благодетель видел бизнес так: он организует поставки, он договаривается с держателями метода ноу-хау. Очень строгие и замкнутые, по его словам, люди. А я председательствую в питерской конторе прямо на Невском, в качестве врача-консультанта.

      Который один все это дело и назначает.

      – Это же дорого, на Невском, – качал головой лошара.

      – Арендуем, не вопрос, – отмахивался благодетель.

      Подумав, я осторожно спросил:

      – Но ведь с ними, наверно, будет сложновато, с этими клиентами… Такой контингент… криминальные круги… Стоит дорого…

      – Да, недешево…

      – А вдруг не поможет?

      – Вот,