Мы рождены для вдохновенья… Поэзия золотого века. Александр Пушкин

и священных,

              Полки встречал иноплеменных

      И ненавистный взор зареинских сынов?

              Давно ль они, кичася, пили

              Вино из синих хрусталей

              И кони их среди полей

              И зрелых нив твоих бродили?

      И час судьбы настал! Мы здесь, сыны снегов,

      Под знаменем Москвы, с свободой и с громами!..

              Стеклись с морей, покрытых льдами,

      От струй полуденных, от Каспия валов,

              От волн Улей и Байкала,

              От Волги, Дона и Днепра,

              От града нашего Петра,

              С вершин Кавказа и Урала!..

      Стеклись, нагрянули, за честь твоих граждан,

      За честь твердынь, и сел, и нив опустошенных,

              И берегов благословенных,

      Где расцвело в тиши блаженство россиян;

              Где ангел мирный, светозарной,

              Для стран полуночи рожден

              И провиденьем обречен

              Царю, отчизне благодарной.

      Мы здесь, о Реин, здесь! ты видишь блеск мечей!

      Ты слышишь шум полков и новых коней ржанье,

              «Ура» победы и взыванье

      Идущих, скачущих к тебе богатырей.

              Взвивая к небу прах летучий,

              По трупам вражеским летят

              И вот – коней лихих поят,

              Кругом заставя дол зыбучий.

      Какой чудесный пир для слуха и очей!

      Здесь пушек светла медь сияет за конями,

              И ружья длинными рядами,

      И стяги древние средь копий и мечей.

              Там шлемы воев оперенны,

              Тяжелой конницы строи,

              И легких всадников рои —

              В текучей влаге отраженны!

      Там слышен стук секир, и пал угрюмый лес!

      Костры над Реином дымятся и пылают!

              И чаши радости сверкают!

      И клики воинов восходят до небес!

              Там ратник ратника объемлет;

              Там точит пеший штык стальной;

              И конный грозною рукой

              Крылатый дротик свой колеблет.

      Там всадник, опершись на светлу сталь копья,

      Задумчив и один, на береге высоком

              Стоит и жадным ловит оком

      Реки излучистой последние края.

              Быть может, он воспоминает

              Реку своих родимых мест —

              И на груди свой медный крест

              Невольно к сердцу прижимает…

      Но там готовится, по манию вождей,

      Бескровный жертвенник средь гибельных трофеев,

              И богу сильных Маккавеев

      Коленопреклонен служитель олтарей:

              Его, шумя, приосеняет

              Знамен отчизны грозный лес;

              И солнце юное с небес

              Олтарь сияньем осыпает.

      Все крики бранные умолкли, и в рядах

      Благоговение внезапу воцарилось,

              Оружье долу преклонилось,

      И