Мы рождены для вдохновенья… Поэзия золотого века. Александр Пушкин

Севера огромной!

      Весна ли красная блистает средь полей,

      Иль лето знойное палит иссохши злаки,

      Иль, урну хладную вращая, Водолей

      Валит шумящий дождь, седый туман и мраки, —

      О радость! Ты со мной встречаешь солнца свет

      И, ложе счастия с денницей покидая,

      Румяна и свежа, как роза полевая,

      Со мною делишь труд, заботы и обед.

      Со мной в час вечера, под кровом тихой ночи

      Со мной, всегда со мной; твои прелестны очи

      Я вижу, голос твой я слышу, и рука

                 В твоей покоится всечасно.

      Я с жаждою ловлю дыханье сладострастно

                 Румяных уст, и если хоть слегка

      Летающий Зефир власы твои развеет

      И взору обнажит снегам подобну грудь,

                 Твой друг не смеет и вздохнуть:

      Потупя взор, дивится и немеет.

Вторая половина 1815

      Надежда

      Мой дух! доверенность к Творцу!

      Мужайся; будь в терпеньи камень.

      Не Он ли к лучшему концу

      Меня провел сквозь бранный пламень?

      На поле смерти чья рука

      Меня таинственно спасала,

      И жадный крови меч врага,

      И град свинцовый отражала?

      Кто, кто мне силу дал сносить

      Труды, и глад, и непогоду,

      И силу – в бедстве сохранить

      Души возвышенной свободу?

      Кто вел меня от юных дней

      К добру стезею потаенной

      И в буре пламенных страстей

      Мой был Вожатай неизменной?

      Он! Он! Его все дар благой!

      Он нам источник чувств высоких,

      Любви к изящному прямой

      И мыслей чистых и глубоких!

      Все дар его, и краше всех

      Даров – надежда лучшей жизни!

      Когда ж узрю спокойный брег,

      Страну желанную отчизны?

      Когда струей небесных благ

      Я утолю любви желанье,

      Земную ризу брошу в прах

      И обновлю существованье?

1815

      К другу

      Скажи, мудрец младой, что прочно на земли?

                 Где постоянно жизни счастье?

      Мы область призраков обманчивых прошли,

                 Мы пили чашу сладострастья:

      Но где минутный шум веселья и пиров?

                 В вине потопленные чаши?

      Где мудрость светская сияющих умов?

                 Где твой Фалерн и розы наши?

      Где дом твой, счастья дом?.. Он в буре бед исчез,

                 И место поросло крапивой;

      Но я узнал его; я сердца дань принес

                 На прах его красноречивой.

      На нем, когда окрест замолкнет шум градской

                 И яркий Веспер засияет

      На темном севере, – твой друг в тиши ночной

                 В душе задумчивость питает.

      От самой юности служитель олтарей

                 Богини неги и прохлады,

      От пресыщения, от пламенных страстей

                 Я сердцу в ней ищу отрады.

      Поверишь