Ехал грека через реку. Тата Алатова

же твоя конура?

      – Пройденный этап. Я теперь обитаю в райском саду Адама и Евы. В качестве змея-искусителя, видимо. Он стеклянный. Сад, то есть дом.

      – Я правильно понимаю, – медленно и угрожающе произнесла Катя, – что сегодня утром моя немного беременная сестра гуляла себе по парку, как гребаная Белоснежка по лесу, встретила мимопроходящего красавчика и тут же к нему переехала жить?

      – Работать я к нему переехала! – подняла палец Ася. – Просто Адам меня так сильно умолял, что моя добрая душа не выдержала.

      – Умоляли? – повернулась к нему Катя.

      – Вероятно, это можно и так трактовать, – уклончиво ответил он.

      – И кем ты теперь работаешь? Домработницей? – Катя снова повернулась к сестре.

      – Няней, – и Ася указала вилкой на Еву, которая сидела у нее на коленях. – Неужели не видно?

      – Господи, я думала, этого ребенка ты тоже в парке подобрала!

      – Ну, все прошло не так уж и плохо, – жизнерадостно заметила Ася по дороге обратно. – В следующие выходные к моим родителям съездим, да?

      – «Жил да был крокодил. Он по улицам ходил, папиросы курил, по-турецки говорил…»[1]

      – Ася! Что вы читаете моей дочери?

      Круглый блестящий глаз выглянул на него из-за огромной книжной страницы.

      Уже в пижамах они с Евой устроились в обнимку в большой кровати и взялись за чтение.

      Адам делал вид, что вытаскивает в соседней комнате игрушки из коробок, но сквозь широко распахнутые двери ему все было слышно и видно.

      – Простите? – изумленно спросила она.

      – Что еще за пропаганда курения среди несовершеннолетних?

      – А идите-ка сюда, Адам, – сказала Ася решительно.

      С куклой Барби в руках он приблизился к ним.

      – Пожалуйста, скажите мне, что вы слышали про Корнея Чуковского, – попросила она едва не с отчаянием.

      – Конечно, – кивнул он. – Известный детский писатель.

      – И что же он написал?

      – «Тише, Танечка, не плачь»? – осторожно предположил Адам.

      – А вот эти пластинки, про которые вы говорили, они про что были? – спросила Ася потрясенно.

      – «Английский для дошколят».

      – О господи! Ну-ка ложитесь с другой стороны кровати! Давайте-давайте, не смотрите на меня такими квадратными глазами!

      Адам осторожно пристроился рядом с Евой. Та повернула голову, посмотрела на него долгим взглядом, а потом расслабленно прижалась к нему.

      – Ну так вот, слушайте, – грозно сказала Ася. – «А за ним-то народ и поет и орет: «Вот урод так урод! Что за нос, что за рот! И откуда такое чудовище?»[2]

      – Какая вопиющая нетолерантность, – ужаснулся Адам. – Вы уверены, что Еве это стоит слышать?

      – Пусть знает правду жизни с детства, – отрезала Ася. – «Гимназисты за ним, трубочисты за ним, и толкают его. Обижают его; и какой-то малыш показал ему шиш, и какой-то барбос укусил его в нос. Нехороший барбос, невоспитанный. Оглянулся Крокодил и барбоса проглотил. Проглотил его вместе с ошейником»[3].

      – Какой

1

  Чуковский К.И. Крокодил.

2

  Чуковский К.И. Крокодил.

3

  Там же.