Данте в русской культуре. Арам Асоян

в дантовских стихах, предполагал ответ о зарождении любовного чувства Татьяны. В качестве краткой формулы такого ответа предлагался второй эпиграф к третьей главе. Это была строка французского поэта XVIII века Луи Мальфилатра:

      Elle était fille, elle était amoureuso.

(VI, 573)

      Но в процессе становления образа Татьяны столь краткое объяснение, не утратив своего ограниченного значения, оказалось явно недостаточным[212]. Да, чувство Татьяны к Онегину подчинено природной стихии: «Пора пришла, она влюбилась» (VI, 54). И все же,

      Воображаясь героиней

      Своих возлюбленных творцов,

      Кларисой, Юлией, Дельфиной,

      Татьяна в тишине лесов

      Одна с опасной книгой бродит,

      Она в ней ищет и находит

      Свой тайный жар, свои мечты…

(VI, 55)

      Эти стихи вновь отсылают нас к истории Паоло и Франчески, которым книга о Ланчелоте раскрыла «тайный зов страстей», стала их Галеотом[213]. На страницах романа перекличка с пятой песней «Ада» встретится еще и в четвертой главе, где Ленский читает Ольге нравоучительный роман, – но уже в легком, ироническом плане:

      А между тем две, три страницы

      (Пустые бредни, небылицы,

      Опасные для сердца дев)

      Он пропускает, покраснев.

(VI, 84)

      В пародийном ключе прозвучит в романе и популярный на всех языках дантовский стих «Lasciate ogni speranza; voi ch'entrate», понадобившийся поэту для характеристики петербургских дам:

      Над их бровями надпись ада:

      Оставь надежду навсегда.

(VI, 61)

      В близком пушкинскому контексте он был употреблен французским писателем XVIII века Никола Шамфором, читателем которого был не только автор романа, но и главный герой (см.: VI, 183). Этот знаменитый остроумец признавался, что не любит непогрешимых женщин, чуждых какой-либо слабости. «Мне кажется, – говорил он, – что на их дверях я вижу стих Данте над входом в ад»[214].

      Пушкинские обращения к «Божественной комедии» разнообразны и по интонации, и по форме. В этом отношении, да и по глубине высвечиваемых эмоций, ни Петрарка, ни Тассо не могут соперничать на страницах «Онегина» с Данте. От фривольного мотива до затаенной переклички на трагедийной ноте – таков диапазон связей романа с «Комедией». Одна из них обнаруживается в восьмой главе, где Евгений томится от неразделенной любви к Татьяне, и поэт рассказывает, как герой пытается чтением заглушить страдания:

      И что ж? Глаза его читали,

      Но мысли были далеко…

      Он меж печатными строками

      Читал духовными глазами

      Другие строки… (выделено нами. –A.A.)

(VI, 183)

      «Духи глаз» – spirito del viso – «духовное зрение» – образ, имеющий место и в «Божественной комедии», и в «Новой жизни», и в других сочинениях Данте. В четвертом круге «Чистилища» Вергилий наставляет поэта:

      Направь ко мне, – сказал он, – взгляд своих

      Духовных глаз, и вскроешь заблужденье

      Слепцов, которые ведут других.

(XVIII, 16–18)

      В восьмой

212

См.: Благой Д. Д. Данте в сознании и творчестве Пушкина // Историко-филологические исследования: Сб. статей к 75-летию академика Н. И. Конрада. М.: Наука, 1967. С. 239–240.

213

Сенешаль Галеото содействовал любовной связи королевы Джиневры и Ланчелота.

214

Об этом: Лернер Н. Пушкинологические этюды. VII. Пушкин и Шамфор // Звенья: Сб. материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIX века. Т V. М.; Л: Academia, 1935. С. 119–121.

О литературных связях Пушкина с французским писателем см.: Асоян A. A. К проблеме «Пушкин и Шамфор» // Русская литература. 2007. № 2. С. 122–129.