Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы. Дмитрий Николаевич Москалев

ничего не понимающий, воспитание, которое сводится к продуктовой корзине в закромах и головному убору в холодную погоду, оставляет огромную пропасть эмоциональной эмпатии.

      Все это спасет от ветра и голода, и то не всегда, но не спасет от губительных идей, которые подчиняются иррациональному желанию ненависти. В поверхностных идеях ненависти нет глубины и видно дно, виден ил тихого затопленного болота.

      Трясина непринятия поглощает тех, кто смел ступить в ее берега, и все сильнее затягивает с каждым мгновением, когда и даже с помощью сильных не вытянуть.

      Ницше говорил: когда смотришь в пропасть – пропасть смотрит в ответ, но разве пропасть это зло? В ней ничего не видно, в ней исчезает всё.

      Честнее сказать, что, когда смотришь в трясину ненависти, ненависть смотрит в тебя и ее взгляд намного страшнее. Это вопрошающий и голодный до твоей жизни и крови взгляд. Где сгнившее и осевшее образует дно и тягучий вязкий ил. Так и все отжившие идеи, предвзятость и ненависть образуют вязкую ядовитую субстанцию.

      Вечная злоба и ненависть к людям и на людей, направлена не на них, а на себя, внутрь себя. Такая злоба и ненависть поражает самого человека, как презрение – лишь отражение самого себя в других. Мысли и предубеждения о других – есть мысли о себе и от себя, как и пренебрежение другими. Тщеславие для человека, как гниль для дерева, как оно поражает сердцевину, так оно поражает сердце человека, наполняя его мертвым смыслом и мертвым существованием, во имя своих идеалов и предубеждений.

      Если ты действительно хочешь узнать, что о тебе по-настоящему думает человек, хочешь узнать самого истинного человека, заключенного в телесной оболочке, стань ему врагом, и тогда из уст его выплеснется вся его суть, все то, что его наполняет.

      IV

      Зифгрид и Тень появляются на городском кладбище нищих. Кругом грязь после дождя, вместо могильных плит стоят несуразные камни, кое-где кресты, кое-где вырыты свежие неглубокие ямы.

      Тень:

      – Свершенное нельзя за пазуху приткнуть,

      Нельзя и спрятать от забвенья,

      И то немыслимо уму,

      Как можно слепо верить в заблужденья,

      Скажи, ты рад ему?

      Ты рад чудесному спасенью?

      Зигфрид:

      – А разве я спасен?

      Тень:

      – Увы, не время верить в искупленье,

      И кровью обрамляя путь, отбросив треволненья,

      Мы познаем свободу, мы познаем и жизнь без пут,

      Едва вступая на тернистый путь,

      Мы носимся во тьме, теряя смысл и суть.

      Теряем грань мы между небом и землёй,

      Мы мечемся меж пропастью и горною стезёй,

      Едва оступимся и катимся мы вниз,

      К прохладным горным ручейкам,

      Мы разбиваемся средь острых плит.

      И эти плиты ли для нас,

      В последний похоронный час

      Становятся надгробьем?

      Зигфрид:

      – Надгробьем стал мне страх,

      Меня