Потерять и найти. Брук Дэвис

щеки тушью, а ногти – румянами. Тут на пороге комнаты появилась мама. Милли попыталась вжаться в стену, чтобы ей не мешать, но мама подняла Милли за подмышки, плюхнула на стул и вытерла лицо чистым полотенцем. Затем причесала ей волосы, накрасила губы, ресницы и щеки. Мама была совсем близко, и когда она повернула Милли к зеркалу, в ее голосе слышалась улыбка.

      – Видишь?

      И Милли увидела. Она поняла, что может быть совсем другой, если захочет. Совершенно новой.

* * *

      На Вторую ночь ожиданий Милли решила снова стать Совершенно новой. Чтобы мама подошла к ней и сказала:

      – Извините, мэм, я ищу маленькую девочку. Вы ее не видели?

      Тогда Милли сняла бы свою шляпу, стерла бы помаду рукой и ответила:

      – Мам, это я! Милли Бёрд!

      Потом мама взяла бы ее на руки и понесла в машину, а Милли помахала бы напоследок универмагу. Пока, кафе! Пока, огромные трусищи! Пока, растения в горшках! Пока, Карл! Пока, манекен!

      И они приехали бы домой, и мама разрешила бы Милли сидеть на кухонном столе и резать овощи на ужин.

      Поэтому Милли нашла самое красивое платье – желтое, как солнце, и мягкое, как облако, – и надела его поверх своей одежды. В отделе косметики маленькие черные коробочки почему-то висели на крючках, как приманка. Милли дотянулась до помады и аккуратно намазала ею губы, потом взяла тени и румяна и нанесла их так, как показывала мама.

      Затем она проворно забралась на стопку книг и взглянула в зеркало.

      – Видишь? – сказала она манекену.

      Девочка надела широкополую красную шляпу, накрасила ногти зеленым лаком и посмотрела на свои резиновые сапоги. По ним ее, конечно, сразу узнают, но снимать их она ни за что не собиралась.

      К подошве сапог Милли скотчем примотала пару игрушечных машинок и принялась кататься по магазину. Она мчалась мимо сотен вешалок с лифчиками, которые выстроились рядами, будто солдаты, готовые в бой.

      Голова Милли снова сорвалась с плеч… И вот она видит маму после душа: с волос стекает вода, и они липнут к голове. От кожи вздымается пар. Пока мама идет к шкафу, ее грудь свисает и покачивается, как два шарика, наполненные водой. Надевая лифчик, мама ловит взгляд Милли и говорит:

      – У тебя когда-нибудь тоже такие будут.

      Милли их совсем не хотела. Ни сейчас, ни потом.

      Однажды она нашла у папы в тумбочке несколько журналов. В них у тетенек все эти дела торчали, как огромные брошки. Странные. Будто чего-то выжидающие. А как-то днем она наткнулась на Ту-голую-тетеньку, которая пряталась у них в ванной и точно-преточно не была ее мамой.

      – Ты меня не видела, девочка, – сказала Та-голая-тетенька.

      Милли не могла отвести взгляд от ее глазастых водяных шариков, словно они притягивали ее магнитами.

      «А вот и видела», – подумала она.

      Милли прикатилась в отдел настольных игр. Одну за другой она сняла с полок коробки и разложила в ряд перед манекеном: «Твистер» и «Монополию», «Угадай кто?» и «Мышеловку», шашки, нарды, «Морской бой», «Операцию»,