Фантомные боли железных грифонов. Анастасия Орлова

с вызывающим видом, закинув щиколотку одной ноги на колено другой, сидела подтянутая смуглая женщина. Ей было хорошо за сорок, и её асимметричная фиолетовая стрижка, и агрессивный тёмный макияж выглядели данью уважения молодёжной моде двадцатилетней давности (следователь помнил ту моду, двадцать лет назад он сам был «молодёжь»). Тяжёлые ботинки с цветными шнурками, штаны в обтяжку, косуха. На запястьях – штук сто разномастных кожаных браслетов, в брови и в носу – пирсинг. На удивление, во всём этом нелепом, не подходящем её возрасту прикиде, она смотрелась вполне органично и даже опасно, словно ядовитая бабочка.

      Её толком не оформили после задержания – сразу приволокли в допросную. Оформление будет зависеть от того, пойдёт она на сделку или нет.

      – Ни черта я вам не скажу.

      Она выгнула широкую, тоже фиолетовую, бровь. Она держалась слишком уверенно и дерзко для человека, которому светит до двадцати пяти лет строгого режима за незаконные допрошивки.

      – Вы понимаете… – начал следователь, но осёкся: её настоящего имени выяснить так и не удалось, а погоняло он опять забыл.

      – Гейт, – подсказала она.

      – Вы понимаете, Гейт, что другого шанса не будет? Вы взяты с поличным, не чипированы… Если хотите остаток жизни сортиры в женской тюрьме драить – я сейчас же провожу вас на оформление и сам заполню все бумаги. Буковка к буковке. Ничего не упущу. Глядишь, и на тридцатник потянет. – Он посмотрел на Гейт уставшими, в сетке красных сосудиков, глазами. – Но я же знаю, код пишете не вы. Если сдадите тех, кто это делает, пойдёте только за соучастие и незаконную деятельность с искусственной комой. Учитывая, что ваши пациенты подписывали согласие, отделаетесь сроком до пяти лет. Не сдадите – все перепрошивки повесим на вас, отдуваться придётся одной. А нейрохакеров ваших рано или поздно всё равно поймаем.

      Гейт задумалась. Поболтала ногой, тяжело вздохнула.

      – Помните, тринадцать лет назад похитили некоего губернатора? – спросила она. – За него ещё выкуп требовали. А когда заплатили, и губернатор вернулся к работе, его политика в корне переменилась. Помните все эти законы о защите стариков? Тех бесполезных стариков, которых до этого тот же губер предлагал вывозить из городов, едва ли не выкидывать в помойные ямы, чтобы не расходовать на них ценные ресурсы?

      – Помню, – следователь насторожился. – Но тогда его вдоль и поперёк просканировали, и факт допрошивок не подтвердился.

      – Ах, то есть это он сам вдруг опомнился? Просветление в плену словил и начал грешки свои искупать? – Гейт саркастически хмыкнула. – Вы серьёзно в это верите?

      – У нас нет никаких доказательств, чтобы думать иначе.

      – А если я вам их предоставлю? Если скажу, что знаю человека, способного на бесшовную допрошивку? И это не свист! Потому что я сама погружала того губернатора в кому, чтобы некий маленький гений вправил ему мозги. Если помогу поймать его? Хотя он,