Театр китового уса. Джоанна Куинн

наполнять голову этим стонущим звуком, она все еще может дышать. Пока она может цепляться за край машины, она может это вынести.

      Затем они съезжают на обочину тропы неподалеку от фермы, и доктор Ратледж карабкается по кожаному сиденью к ней. Она какой-то частью себя осознает, что он тянется к ней между ног, но сейчас она уже не в силах об этом беспокоиться.

      – Так и думал, – говорит он. – Началось. Ложитесь на спину, миссис Сигрейв, на спину.

      Уиллоуби и доктор Ратледж вместе укладывают ее на заднем сиденье. Уиллоуби поддерживает ее под спину, а доктор Ратледж открыл заднюю дверь, чтобы дать себе пространство для маневра, и стоит наполовину на улице, балансируя ногами на подножке и расстегивая ее халат.

      – Вы можете что-то ей дать? Укол морфина? – спрашивает Уиллоуби.

      – Для этого слишком поздно.

      – Совсем ничего?

      – Так велела природа. Следуйте моим инструкциям, миссис Сигрейв. Давайте без суеты.

      Доктор отработанным жестом разрывает ее ночную рубашку, и Розалинда видит, что ее ноги измазаны кровью. Она вдруг начинает плакать, яростно и навзрыд, как ребенок.

      – Не пытайтесь встать, миссис Сигрейв, – говорит доктор Ратледж. – Когда я скажу тужиться, вы должны будете тужиться со всех сил.

      – Но я не хочу, – говорит она.

      Уиллоуби берет ее за руку.

      – Вы уже завязли, дорогая. Боюсь, выход только один.

      – Миссис Сигрейв, вы должны тужиться. Прямо сейчас, – говорит доктор Ратледж, закатывая рукава и сгибаясь меж ее колен.

      Розалинда откидывает голову, чтобы посмотреть на небо, и оно кажется за много миль от нее, будто поверхность океана. Невозможно оставаться в собственном теле, когда все это происходит, кажется вероятным, что она умрет, если останется здесь, от боли и стыда, и потому она покидает его и плывет вверх к синей пленке неба, слыша, как ее собственное занятное мычание разносится эхом по полям внизу. Уиллоуби крепко сжимает ее ладонь, и какой-то далекой частью себя она силится избавиться от тяжелого камня, застрявшего в структуре ее тела.

      – Вот так! – восклицает доктор Ратледж.

      Уиллоуби смахивает волосы с ее лица.

      – Крепись, солдат.

      Когда доктор Ратледж снова говорит ей тужиться, Розалинда ревет сквозь сжатые зубы, пытаясь вытолкнуть камень из своего тела. Она тяжело дышит и снова думает, что этого никогда не случится, но внезапно случается, и доктор поднимает младенца с фиолетовым лицом, говоря:

      – Это девочка, девочка.

      Ее кулачки сжаты, беззубый рот распахнут, как у просящего червяка птенчика, а желтоватые глаза расфокусированы тем же блуждающим образом, что и у слепых. Когда Розалинда смотрит на нее, мгновение наполняется тишиной и пустотой.

      – Боже правый, ребенок просто одно лицо с Джаспером, – говорит Уиллоуби, и голос у него неожиданно дрожит.

      – Не переживайте, миссис Сигрейв, следующий будет мальчиком, – говорит доктор Ратледж, устраивая ребенка