Театр китового уса. Джоанна Куинн

письма в надежде начать жизнь, которую представляла, принося брачные клятвы. Каждое посланное сообщение она представляет отважным почтовым голубем, перелетающим великую стену Хребта. В каждом письме есть завлекательное упоминание брата Джаспера Уиллоуби – героя войны! – и, складывая его в конверт, она испытывает странное удовольствие, будто бы она запечатывает Уиллоуби в свои будущие планы. Приезжайте! – Пишет она. – Обязательно!

      Но ответы на свои призывы она получает редко.

      Однажды вечером за ужином она говорит:

      – Джаспер, возможно, нам стоит задуматься о лондонском доме на время Сезона?

      – Я остаюсь в клубе, если мне нужно заночевать, – отвечает он.

      – Но что мы будем делать, когда твоя дочь выйдет в свет? Тогда он пригодится.

      Джаспер кашляет.

      – Это случится не скоро. – Он отодвигает стул и покидает комнату.

      Оставшись в одиночестве за длинным столом, Розалинда чувствует поспешное приближение слуг и с готовностью надевает улыбку.

      – Все в порядке, мэм?

      – В идеальном. Спасибо.

      Позднее, лежа в своей новой ванне, Розалинда спрашивает Бетти:

      – Ребенок, дочка Джаспера, сколько ей?

      Веснушчатое лицо Бетти появляется в дверях.

      – Только исполнилось четыре, мэм. Ее день рожденья был на прошлой неделе, если точно.

      – Она растет нормально, ты не знаешь?

      – Кажется, да, мэм. Говорят, она сообразительная девочка. Уже выучилась писать. Она ужасно забавная, Кристабель. На днях…

      – Не могла бы ты принести полотенце, Бетти?

      – Сию минуту, мэм.

      Розалинда мягко плещется, наслаждаясь своей новой ванной, пока Бетти не возвращается с полотенцем, а затем поднимает себя из плена воды, возвращаясь к земной тяжести.

      У туалетного столика она от нечего делать перебирает содержимое шкатулки с драгоценностями, пока Бетти расчесывает ее волосы.

      – Бетти, а Кристабель похожа на свою мать? Я не видела ее фотографий.

      Бетти морщит лицо.

      – Сложно сказать, мэм. Миссис Аннабель, благослови Господь ее душу, обладала, что называется, выразительными чертами.

      – А, – говорит Розалинда, встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. Ободрение собственного лица. Его тонких черт. Его уверенности.

      Бетти говорит:

      – Я расшила красное платье, как вы и просили, мэм. Было туговато в талии, не так ли? Приятно видеть, что к вам вернулся аппетит.

      Сперва примулы

Апрель 1920

      Розалинде все объяснила Бетти. Прагматичная Бетти с многочисленными сестрами и накопленными знаниями о происходящем в загадочных, предательских женских внутренностях.

      Розалинда оценивающе оглядывала собственное тело, всплывшее в ароматизированной розами ванне подобно Офелии.

      – Мне пора завязывать с жирными десертами, Бетти. У меня растет живот.

      Бетти перестала складывать