Словно мы злодеи. М. Л. Рио

Антоний,

      Октавий молодой, сюда! Отмстите

      Лишь Кассию – устал от мира Кассий… Текст?

      Гвендолин: Любимому не мил…

      Александр:

      Любимому не мил, противен брату,

      Изруган как холоп, все, в чем виновен,

      Записано… Черт. Текст?

      Гвендолин: …затвержено на память…

      Александр:

      Точно, простите… Затвержено на память,

      Чтоб в зубы ткнуть. О, вся моя душа

      Слезами изойдет!

      Александр протянул воображаемый кинжал (реквизит нам еще не дали) и рванул ворот рубашки.

      – Вот мой кинжал, – воскликнул он. – Вот грудь моя открыта, сердце в ней / Дороже копей… Простите, не то… Копи Плутоса. Так? Да мою же мать. Текст?

      Он взглянул на столик суфлера, но прежде, чем Гвендолин успела подать ему реплику, из левой кулисы в рабочий свет шагнул Ричард.

      – Прошу прощения, – сказал он, и его низкий голос эхом отозвался в почти пустом зале. – Мы всю ночь на эту сцену убьем? Ясно же, что они текста не знают.

      В последовавшей за этим тишине я с открытым ртом уставился на Джеймса, боясь обернуться. Они с Александром смотрели на Ричарда с таким негодованием, будто он сказал что-то непристойное, а Мередит застыла, где сидела, на полу в проходе, разминая ногу, чтобы снять судорогу. Рен и Филиппа вытянули шеи, всматриваясь в темноту поверх моего плеча. Я отважился глянуть назад. Гвендолин поднялась с кресла; Фредерик сидел рядом с ней, сложив руки на груди, и хмуро смотрел в пол.

      – Ричард, хватит, – резко произнесла Гвендолин. – Отдохни пять минут и не возвращайся, пока не остынешь.

      Сперва Ричард не двинулся, словно не понял, потом резко развернулся и, не сказав ни слова, ушел в левую кулису.

      Гвендолин посмотрела на Джеймса и Александра.

      – Вы двое тоже передохните, перечитайте текст и возвращайтесь готовыми к работе. Вообще – перерыв для всех. Ступайте.

      Никто не двинулся с места, и она замахала руками, выгоняя нас из зала, словно стайку не туда забредших цыплят. Я помедлил, пока мимо меня не пронесся Джеймс, потом пошел за ним на погрузочную площадку. Александр уже был там и уже раскуривал косяк.

      – Сукин он сын, – сказал Александр. – У него текста вдвое меньше, чем у нас, и хватает же наглости перебивать нас во время первого прогона? Да пошел он.

      Он сел, глубоко затянулся, потом передал косяк Джеймсу, который сделал одну короткую затяжку и вернул косяк.

      – Не то чтобы ты был неправ, – сказал Джеймс, выдыхая облачко белого дыма. – Но и он не совсем неправ.

      Александр бросил на него возмущенный взгляд.

      – Ну и ты тогда тоже иди.

      – Не дуйся. Мы должны были тверже знать текст. Ричард нам на это указал, только и всего.

      – Да, – сказал я. – Но сделал это как полный мудак.

      Уголок рта Джеймса подрагивал с обещанием улыбки.

      – И то правда.

      Открылась дверь, на пороге появилась Филиппа, обхватившая себя руками от ночного холода.

      – Эй. Ребят, вы как?

      Александр снова глубоко затянулся и приоткрыл рот, так что дым заструился наружу долгим