Словно мы злодеи. М. Л. Рио

Рождеством» на латыни. Философы каждый январь заново строили свой Корабль Тесея, а в марте проводили симпозиум, вокалисты и инструменталисты давали в День святого Валентина «Дон Жуана», а танцоры в апреле – «Весну священную» Стравинского. Студенты театрального показывали на Хэллоуин сцены из «Макбета», а на рождественской маске – сцены из «Ромео и Джульетты». Первый, второй и третий курс почти не привлекали, так что я понятия не имел, как распределяются роли.

      Я сломал печать на своем конверте и вытащил открытку, на которой бисерным почерком Фредерика были начертаны еще пять строк:

      Пожалуйста, будьте у начала тропы без четверти двенадцать в Хэллоуин.

      Подготовьтесь к сцене 3 акта I и сцене 1 акта IV.

      Вы будете играть Банко.

      Явитесь в костюмерную в 12:30 18 октября для примерки костюма.

      Не обсуждайте это с однокурсниками.

      Я растерянно смотрел на открытку, гадая, не случилась ли канцелярская ошибка. Снова проверил конверт, но на нем точно было написано «Оливеру». Поднял глаза на Джеймса, понять, не заметил ли он чего-нибудь необычного, но его лицо ничего не выражало. Я ожидал, что при Ричарде-Макбете Банко будет играть он.

      – Что ж, – несколько озадаченно произнес Александр. – Надо понимать, мы не должны об этом говорить.

      – Нет, – сказал Ричард. – Такова традиция. На рождественской маске так же, мы не должны знать, кто кого играет, до выхода на сцену.

      Я и забыл, что он в прошлом году играл Тибальта.

      Я пытался что-то понять по лицам девочек. Филиппа, казалось, не удивилась. Рен выглядела взволнованной. Мередит – немного настороженной.

      – А репетировать мы вообще не будем? – спросил Александр.

      – Нет, – снова отозвался Ричард. – Завтра у тебя в почтовой ячейке будет лежать пьеса с пометками. Потом просто учишь текст и приходишь. Извините.

      Он отодвинулся вместе со стулом и вышел из-за стола, не сказав больше ни слова. Рен и Мередит обменялись недоумевающими взглядами.

      Мередит: Что с ним?

      Рен: Полчаса назад все было в порядке.

      Мередит: Ты пойдешь или мне сходить?

      Рен: Флаг тебе в руки.

      Мередит со вздохом вышла из-за стола, оставив на тарелке половину пастушьего пирога. Александру, доевшему свой, хватило воспитания, чтобы подождать целых три секунды и лишь потом спросить:

      – Как думаете, она вернется доесть?

      Джеймс подтолкнул к нему тарелку:

      – Ешь, животное.

      Я обернулся. Мередит поймала Ричарда в углу, возле кофеварок, и, нахмурившись, слушала его. Она коснулась его руки, что-то сказала, но он отдернул руку и вышел из кафетерия; его глаза, как тень, омрачало смятение. Мередит смотрела ему вслед, потом вернулась к столу и сказала, что у Ричарда мигрень, он пошел обратно в Замок. Того, что ее тарелка исчезла, она явно не заметила и снова села за стол.

      Пока тянулось время обеда, я ел и слушал разговоры остальных – они жаловались на то, сколько текста нужно выучить для «Цезаря» до выхода на сцену без