Между прочим…. Виктория Токарева

бы за этот фильм жопу надрали. А так – не надерут.

      – Но ведь фильм – это большой труд большого количества людей…

      – Ну и что? Финансирование государственное. А государство у нас не бедное.

      Я подошла к телефону и набрала Данелию. Трубку сняла жена Люба Соколова.

      – У нас закрыли фильм, – проговорила я и зарыдала.

      – Теперь плачь и вытирай слезы о кулак, – спокойно сказала Люба.

      Я поняла, что это горе – только мое. Всем остальным плевать с высокой колокольни. И Данелии в том числе. Это же не его фильм. Это просто форма заработка во время простоя. Мне ничего не оставалось, как плакать и вытирать слезы о кулак. Единственно, кто выиграл, так это Алеша Коренев. После моего фильма ему дали новую постановку, и он снял фильм «Большая перемена», который жив до сих пор.

      Я пошла работать на телевидение. Моя должность называлась «штатный сценарист». Я даже не помню, что я писала. Какую-то хрень про Джона Рида. Американец, бедный романтик, приехавший в Россию, чтобы умереть от тифа.

      Однажды я встретила в коридоре Гену Шпаликова. Он спросил:

      – Что ты здесь делаешь?

      – Работаю, – ответила я.

      – Нечего тебе здесь делать, иди домой.

      Он был прав. Мне совершенно нечего было делать в этих тусклых коридорах среди тусклых людей. Толпы никчемушников ходили туда-сюда, создавали советское телевидение.

      Как я скучала по данелиевскому дому, по его солнечной маме, вкусной еде, кошачьему облику Георгия. Данелия – кот. Если кота поднять за передние лапы и подержать, получится фигура Данелии: зад назад, живот вперед. Но главное в Данелии не кошачесть, а талант, который освещал все вокруг, как солнце.

      Так и я. Жила, ничего не видя вокруг себя. А на что смотреть?

      Меня спасала семья, которая стояла прочно, как скала. Меня спасали мои ненаписанные книги и мой талант, хотя и нескромно об этом говорить. Талант – как грудной ребенок: орет, требует, его надо обслуживать, забывая о себе. Мой талант держал меня на плаву и говорил: «Ничего не кончилось, все еще будет».

      Я решила похудеть. Мне подсказали диету: сухое вино и сыр. Всё. И так целую неделю. Пить вино и закусывать сыром.

      Я купила шесть бутылок сухого вина и поставила в холодильник.

      Игорь заглянул в холодильник, увидел запасы. Обмер. Потом очнулся и позвонил своей маме.

      – Вика спивается, – мрачно сказал он. – Надо что-то делать.

      Сонечка незамедлительно явилась в наш дом. Глаза у нее были как у орла, который вылетел на охоту.

      Не раздеваясь, она прошла в комнату и села напротив меня.

      Дочка спала. Настя (наша няня) развешивала на балконе белье.

      – Вика! – торжественно начала Соня. – Я хочу с тобой поговорить!

      – Говорите, – согласилась я.

      Я любила Соню. В ней было что-то очень добротное, вызывающее уважение.

      – Вика! – торжественно повторила Соня. – Когда в доме пьет муж, это плохо, но куда ни шло. Но когда пьет жена, дом горит…

      Она замолчала.

      – И чего? – не поняла я.

      – Учти! Мужской