Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 2. Альманах

– свободная и ничем не опутанная.

      – Забавная ты, Кадой! Говоришь так, будто не малышка ты совсем, а мудрец! – пошутила Мария.

      – А я вот тоже бы хотела столько тяжести на себе не долго терпеть, – сказала Рейма.

      – Так и не терпи, выйдешь из-за стола, пойдете с женихом в баню ночевать, как положено у нас, а там и скажи ему, что после бани по русскому обычаю продолжится пусть свадьба. Послушается тебя счастливый жених, вот и первая твоя победа будет. А там уж смотри сама, когда что сказать, а когда смолчать, – посоветовала мудрая Мария.

      – Правильно, из бани – да на ладью и в Новгород, только волны останутся за тобой и тоска в моем сердце от одиночества, – с грустью в голосе тихо промолвила Кадой.

* * *

      Добротный построил дом купец Афанасий для своего единственного сына Ивана и его молодой жены. Резные наличники да крыльцо, как у княжича. Не жалеет Афанасий денег, хочет сыну и дом добротный, и корабль на свадьбу подарить, да и дело свое ему целиком передать. Старость пришла незаметно. Глаз не тот, в нутре все болит, есть-пить не дает. Княжеский лекарь все ему кровь пускает, а толку нет. Кроме болей еще и слабость пристала как банный лист! Осилить бы за невестой сходить да обратно вернуться. В последний-то раз тяжко было в море, укачало, чуть жив остался.

      «Силен и красив Иван. Кудри пшеничные, глаза голубые, ясные, в плечах-сажень! Легок характером сын, как его мать. Дал бы Бог счастья да здоровьица крепче отцовского!»-думал Афанасий, лежа на полатях в своем богатом доме. Не шел сон к нему, хоть плачь. Настои и отвары ничем не помогали в последнее время. Одно спасало и поддерживало – молитва святая да пост.

      Ладья Афанасия стояла у причала в полном снаряжении, готовая отчалить по первому его слову. С утра, сходив к заутрене и усердно помолившись, Афанасий и Иван, сопровождаемые верной командой, отправились в путь.

      – Отец, ты бы лег отдохнуть, на тебе лица нет, – предложил Иван, глядя, как Афанасий с трудом держится на ногах, ухватившись за борт судна.

      – Да, пойду, пожалуй, сынок, привыкай команды отдавать, теперь всё в твоих руках! – похлопав сына по крепкому плечу, сказал отец и неспешно спустился в трюм.

      Путь до острова, где Ивана ждали счастье и любовь, был пройден за несколько дней при полном штиле. Причалив к берегу, новгородцы чинно и неспешно сошли с ладьи и направились к встречавшим их празднично разодетым и веселым вожанам.

      – Здравствуй, народ добрый, вожский! – зычным голосом произнес дружка, выйдя на шаг вперед и поясно поклонившись по русскому обычаю.

      Вожский староста, держа на вышитом рушнике ржаной каравай и соль, поклонился в ответ, сказав вежливо по-русски:

      – Добро пожаловать на нашу землицу, добрые соседи!

      Афанасий подошел, отщипнул кусочек от каравая, посолил его и неторопливо съел, покивав головой в знак признания вкуса вожского хлеба.

      – Шли мы по морю широкому, по озеру глубокому, летела бела лебедь в небесах, обронила перо. Перо наш молодой купец, добрый молодец