Растяпа. Где кончается порядок. Анатолий Агарков

в кефирную бутылку заливает, – ответил Валентин Поляков, не сходя с места.

      – Зачем?

      – Наверное, горло полоскать?

      – Зачем?

      – От ангины верное средство.

      – А если с присадкой?

      – То верная смерть. Но ведь не было еще морозов – вряд ли в керосине сейчас антифриз.

      – А откуда у него штанга (приспособление для слива топлива из бака)?

      – Кто-то из ваших дал.

      Поляков и с места не сошел, а Данилов отправился к бойцу, чтобы выяснить, кто ему дал штангу и предупредить, чтоб написал домой прощальное письмо, если все-таки керосин с антифризом.

      Швырнув «бычок» в обрез с водой, отправился я в свою группу. На моем месте сидел Драч и проверял установленные на стенд приборы.

      – Что же ты бросил их? – упрекнул.

      – Обед начался. Но УКАМП я выключил.

      – Выключил, – согласился наставник мой.

      Я присел в сторонке наблюдать за его манипуляциями.

      Солнце садилось, небо потемнело, яркие краски окружающих аэродром лесов потускнели, когда мы толпой шли к КПП автобата (автомобильный батальон). Рабочий день закончился – еще один из общей череды. Сейчас подадут две машины с кунгами, мы загрузимся и поедем домой.

      Подошел грузовик – его кузов брезентом прикрыт, но не плотно: видны были ящики с чем-то там. Тормознулся, пока боец открывал ворота. Прапора в миг облепили его – жадные руки торопливо шарят под брезентом кузова, как у девчонки под юбкой. Миг – машина тронулась, прапора соскочили.

      – Что привезли? – спросил не участвующий в разбое Полий Полякова.

      – Вот, – тот показал две кафельные плитки рыжего цвета, какие обычно лепят в туалетах на стены.

      Две плитки! Две плитки и такое бесстыдство у всех на глазах… Я не мог понять психологию товарищей прапоров.

      – Оно тебе надо? – спросил я Валентина.

      – Все верно, – обычным юмором своим Полий поддержал товарища. – Уходя с аэродрому, прихвати чего до дому.

      И наставник мой присоединился к обсуждению темы.

      – Старые прапорщики говорят – служить буду, покуда руки носят.

      Однако!

      На отъезд подтянулись офицеры и служащие штаба.

      – Вот идет майор Капустин, – приветствовал Кунак (это не фамилия) одного офицера, пожимая ему руку. – Мы его к себе не пустим.

      Тут же выяснилось, что прельстившая меня дама в стройчасти – Капустина, жена майора. Что же они не вместе идут? Я бы с такой женщиной под руку ходил и гордился.

      Мы и на регламенте не очень-то утрудились, но когда самолет укатили в эскадрилью, в ТЭЧ наступило полное безделье. По крайней мере для служащих СА – ведь нас не привлекали ни к построениям, ни к политзанятиям, ни к нарядам. Можно было и на службу не приезжать, но мы приезжали. Мы – это мы с Макаровым и еще две женщины. Лариса – одинокая, ногами симпатичная тетка лет сорока из радиолокационной группы. И Люба – красавица из группы электрооборудования, жена инженера-электрика полка Коваленко. Нам бы спариться да замутить что-нибудь. Но мы в дни застоя-простоя прятались в свои углы. Я размышлял в