Растяпа. Где кончается порядок. Анатолий Агарков

наставник. – Запомни на будущее: чем меньше трогаешь приборы с мест, тем дольше летает самолет.

      – Парадокс какой-то. А, Василич?

      Сложив в противогазную сумку приборы, сунув в карман отвертку и гаечный ключ 8х10, отправился на самолет.

      В салоне, вскрыв пайолы, лежа на брюхе, копался в электропроводке старший прапорщик Кунак (это не фамилия).

      – Вот и Егорыч! – приветствовал он меня. – Пришел отверткою греметь.

      – Помешаю?

      – Да нисколько. Все, что полезно самолету радует мое ухо.

      – Это как?

      – А знаешь ли ты, образованный инженер, что самолет имеет свойство в полете гудеть?

      – Работающими двигателями?

      – Сам по себе.

      Прикалывается… Не умно. Я занялся делом.

      – Егорыч, тебя же техником принимали… – Кунаку (это не фамилия) было скучно молча работать.

      – И что?

      – Ты только расписываешься, а ставят механики.

      – Я для практики.

      – А я бы на твоем месте за такую практику Холодка за пивом послал, а Альку раком поставил и на кутак.

      – Так и сделаю, Коля.

      Кунак (это не фамилия) не любил, когда его называли по имени, фамилии или обращались по званию, и надолго умолк. Он мне при знакомстве представился так: «Головка больше, чем кулак – старший прапорщик Кунак». Про «головку» это я мягко сказал, его слово было менее цензурно.

      Вернувшись в лабораторию, я вновь запустил и настроил УКАМП – предстояла проверка еще одной партии снятых приборов. Но никого не было и работать не хотелось. Близился обед. Заглянул Кунак (это не фамилия).

      – Выключай, Егорыч, свою шарманку – пошли «козла» забьем.

      Отказался:

      – Мне надо в группу вооружения.

      Пошел Макарова искать. У них было две лаборатории – в одной регламентировали прицелы (это, между прочим, сложное электронное оборудование в виде… ну, не с чем сравнить, а размерами с тумбочку), в другой проверялись механизмы крепления и сбрасывания бомб. А еще здесь резались в карты на деньги – в обеденное время с открытой дверью, в остальное ее закрывали, когда предавались азартным играм.

      – АОшник идет, груженый деньгами! – приветствовали меня.

      За столом сидели не только вооруженцы.

      – Пока присмотрюсь, – поскромничал я.

      Играли в «храп». Ставка десять копеек, правда, банки стремительно росли – сказывались армейские азарт и большие зарплаты. Макаров, когда «пасовал», отвлекался на меня:

      – Привыкаешь, друже?

      – Мало-помалу.

      – А скажи, какими словами ты уел Карася, что он тебе сразу шестой разряд сунул?

      Видно было, что Макарова это сильно заедало – у него тоже шестой квалификационный разряд, но после многолетней выслуги.

      – Дипломом, Саня.

      В разговор влез начальник группы вооружения капитан Лямин:

      – Учиться надо было, Егорыч, а ты с рогаткой по школе бегал.

      – Зато без всяких дипломов освоил прицелы не хуже тебя, – взбрыкнул Макаров.

      – Егорыча посади в самолет, – улыбнулся хитро Полий. –