Горюшко от умишка. Юрий Вячеславович Назаров

всю мою тюремные костовёрты повывернули. А за что? Тяжба в мою пользу вышла, а поздно… и государство в тар-тарары… и душа уже охладела…

      – Возьми меня в жёны – согрею? – льнёт к Авдею Ольга.

      – Подопечные твои, под навет, первые же с тебя шкурки посдирают…, – настойчиво, понятно, что запугивает Авдей, – Собери капитал и зашухарись подальше…

      – Как понять оное – зашухарись?

      – Поезжай к финнам, их сенат независимость, как пишут, объявил… А лучше в Европы, Париж… Да не тяни – иныче горя нахлебаешься вдосталь! Поразмысли, кто ты для новой власти?

      – Кто? – осторожается Ольга.

      – Мироед и классовый враг! Обдерут как липку, жакетки не оставят, а то и в камору тюремную закроют…

      – За что же? Научи, Авдей, миленький, с чего начать?

      – Книжечку податей от своих благочестивых посетителей передашь? Да долговые, кто в заёмщиках числится…

      – Всё отдам…, – мгновенно соглашается Ольга, – Пошто они мне в Парижах? Только подскажи…

      – Саквояжик пришлю… Не простой – с тайным дном! Поценнее во скрытку уложи, поверху гуньём забей, и в ридикюле оставь мал-мала… Нарвёшься на разбой – лучше малость потерять, чем остаться ни с чем да с голым задом…

      – А что ежли…, – заикнулась Ольга, но Авдей поднёс к её губам палец:

      – Устроишься, телеграфируй на главпоштамт! Проверну пару денюжных делишек, прилечу на полных кармана́х, а там и свадебку безбедную сыграем!

      ***

      Дом Скородумовых. В кабинете за секретером приказчик Фёдор, где-то в сенях копошится его жена Мария, Туся что-то готовит в небольших чугунках на кухонном камельке.

      – Туся, ничего боле не надо в сенях, дворках ли? – не входя, заглядывает через приоткрытую дверь Мария.

      – Ничего…

      – Коли нет, замкну погребок?

      – Замкни… Вас накормлю, опалишки вон с утра нетронутые, а мне внавечёр немного-те и надо-ть…

      – Не страшишься в ночь оставаться? – слыша разговор, оторвался от бумаг и подошёл Фёдор.

      – Перву нощь жути нажила, ветра в покоях выслухивала, а Паша-нёмушка вернулась, и свыклись как-та… Да и Антип кую ночь в своей каморе похрапывает… Всё присутствие чую?

      – Подумай, да рассчитывай. Теснот нам не составит тебя приветить…, – предложил Фёдор и вернулся к секретеру.

      В момент распахивается центральная дверь и в гостиную бесцеремонно влетает старший сын Скородумовых, худощаво-моложавый Иван Матвеевич, разодетый в меха. С ним щеголеватые субъекты: детектив Ференц Нодиш, и верный помощник Антоний Гжетский, чуть моложе.

      – Кто есть в доме, подь сюды! – зычно проголосил Иван и вальяжно расселся во главе стола. Детективам дал знак тоже присесть к столу.

      – Здравствуйте, Иван Матвеич, не ждали мы вас? – удивился вышедший на зов Фёдор.

      – Здеся… Иван Матвеич пожаловал? – влетела Туся.

      – Фёдор, чёму отворы ветром бьются? Демид где? Родители мои, Кирила где? Дом как повымер…

      – Как же? Того дня, что телеграмму отбивал,