Лента Мёбиуса. Социальная драма. Ярослав Шумахер

он, хотя в следующее мгновение приноравливался и плыл довольно споро, и не выбивался из сил совершенно как древний атлет! Ничего не изменилось, Цадик всю зиму и весну ходил в бассейн! Его физические кондиции были хороши, однако вот плечо и неврология, это было плохо! Это психореакции на больного отца! Цадик считал теперь, что энергия уходит на отца безвозвратно, тот присосался к нему как спрут и не отпускает его, высасывает из него жизнь, он так высасывал жизнь из матери, пока она не умерла в мучениях и агонии! Он так высасывает жизнь из Ирины, тетки дауна, которая просто не понимает, что с ней творится, он до полусмерти запугал ее, Цадик это наблюдал. Ирина, сама бодро справлялась с собой, сама ела и гуляла, ходила в туалет, могла даже нетривиальные суждения исторгать! Отец обозлился на неё, она была угроза его образу жизни, с ней нужно было гулять, разговаривать, он же ее запинывать стал ногами в туалет! Стал въедаться к ней под кожу, стал третировать ее, и в итоге она перестала ходить даже по комнате, он орал на неё, хотя за что? Она ведь инвалид, он был жестоким очень, а потом принимал вид благодетеля, вдруг начинал ее гладить, приговаривать: «ты мой ребёнок, ты мой зайчик», – и это ублюдство было нестерпимо! И физиологическая спайка произошла. Ирина, перестала ходить, стала лишь ничком лежать на кровати, потом у неё стали случаться припадки эпилепсии, ей назначили пить таблетки, она перестала контролировать испражнения. И отец, теперь прибегал к благодетели, он менял ей памперсы, кормил ее с ложки; и Цадик это наблюдал все с разбитым сердцем, с изувеченной душой, пошатнувшимся здоровьем! Он понял, что отец его давно не человек, он изверг, он переваривает людей заживо! Цадик чувствовал это его влияние, этот невроз отца, который ему передавался, его силы истощались. И он был вынужден прибегать к шаманским практикам. Да, он играл в лесу, порой барабаны и гармошки, он разминал больное плечо на турниках, в бассейне! Он сражался за род, эта родовая травма его обесточивала! И нужно было ещё работать, и помогать сыну, и тянуть это, Цадик разрывался на части! И тело свидетельствовало об этом, ему нужен был глубокий отдых месячный, но вот теперь лето под дудку отца! Это опять титаническая пытка и самоистязание, и ради чего, почему я вынужден убиваться за них? Задавал себе вопрос Цадик! Как-то он сказал отцу, что тот запугал Ирину, это психологические реакции, что она может и ходить и кушать сама, и попробовал ее покормить, и уже стало получаться! Как отец, взревел на него, что ты меня будешь учить? Я сам знаю, что с ней! Ты с ней будешь сидеть, никто о ней не позаботится так, как я? Она не может сама ходить, отец таскал ее за руки перед собой, и Ирина, упираясь на ногах, как на жердях, передвигалась вслед за ним! Отец понукал Цадика, он опустился морально очень сильно, и это была большая опасность для Цадика, это его опека над невменяемым отцом, который не осознавал, что происходит, хотя порой Цадик догадывался, что отец, все прекрасно понимает! Он так поступает,