Русский святочный рассказ. Становление жанра. Елена Душечкина

и прочими ухищреньми православных Христиан прельщают…[149]

      Такое отношение церкви к народным святкам продержалось до XVIII века[150]. Но царские и церковные указы, осуждающие и запрещающие «святочные беснования», издавались в ту же самую эпоху, когда «халдеи», участвующие в церковном чине пещного действа, который совершался за неделю до Рождества, «бегали ряжеными по городу в течение всех святок», напоминая святочных ряженых, а по существу – являясь ими[151]. Жизнь оказалась противоречивее и сложнее однозначных и категоричных указов. Осуждая устройство святочных игрищ, церковные деятели одновременно с этим совершали обряды, в основе которых лежали представления, во многом общие с народными языческими представлениями. Иногда же они не только не обличали ряженых, но даже принимали их в своих домах, как это делал однажды вологодский архиерей, о чем мы узнаем из жития одного из «ревнителей древлего благочестия» Ивана Неронова[152].

      Еще менее однозначным было отношение к святкам различных слоев населения XVIII века. С одной стороны, мы нередко встречаемся с такими документами, как опубликованное Н. Ф. Сумцовым доношение священника Харьковского уезда 1750 года, поданное им в духовное правление, в котором сообщается, как священник этот разогнал святочные «вечерницы», за что «молодцы и девки» его «бранили и поносили»[153]. С другой стороны, деревня продолжала жить, как и прежде, по народному календарю. Согласно народной традиции в основном отмечали святки и поместные дворяне. В литературе много писалось о том разрыве между крестьянской и дворянской культурами, который четко обозначился к XVIII веку. Однако в действительности этот разрыв не был столь уж велик: поместные дворяне воспитывали своих детей с дворней, в среде которой народные обычаи и представления усваивались ими на всю жизнь. А. Н. Пыпин писал по этому поводу:

      Учителя из дворовых, «дядьки» и няни старого времени <…> составляли всегдашнее посредствующее звено, через которое этнографические черты народной жизни целиком доходили до сословия, которое считают теперь «оторванным от народной жизни», может быть, делая ему этим слишком много чести[154].

      Притом святки, как справедливо заметил Н. Н. Трубицын, «интересовали усадьбу, особенно молодежь, более и дольше, чем все другие забавы»[155]. Так, например, А. Т. Болотов вспоминает, что его мать на святках обычно приглашала гостей:

      Как наступило Рождество и святки, то не преминула мать моя созвать опять всех своих родных и знакомых. <…> Зятю моему оказывали они все отменное почтение, а как он любил повеселиться, то заводимы были всякие святочные игры и деревенские увеселения, и он гостями нашими был доволен[156].

      «По старинному обыкновению» отмечались святки и в провинциальной мещанской среде, о чем свидетельствует хотя бы анонимная комедия 1774 года «Игрище о святках», где сестра богатого ремесленника Фетинья характеризуется следующим образом:

      …она

149

Полное собрание законов Российской империи (1676–1688). СПб., 1830. Т. 2. № 1101. С. 647; см. также: Б. п. Святки // Газета Гатцука. 1885. № 1. 7 января. С. 9.

150

См.: Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Харьков, 1916; Покровский Н. Н. Документы XVIII века об отношении Синода к народным календарным обрядам // Советская этнография. 1981. № 5. С. 96–108; Харузин Н. К вопросу о борьбе Московского правительства с народными языческими обрядами и суевериями в первой половине XVIII в. // Этнографическое обозрение. 1897. № 1. С. 143–151.

151

Понырко Н. В. Святочный смех. С. 158.

152

См.: Материалы для истории раскола за первое время его существования. М., 1875. Т. 1. С. 246.

153

Сумцов Н. Ф. Досветки и посиделки // Киевская старина. 1886. Т. 14. С. 421–444; см. также: Б. п. Жалобы причетников на священника в 1802 году (Рассказы из архива) // Владимирские губернские ведомости. 1898. № 8, где приводится документ, в котором причетники жалуются на священника, принимавшего у себя «святошников». Святочные сборища осуждались духовенством еще и потому, что они рассматривались как «пробный брак» – «предварительное знакомство лиц, желающих соединиться супружеским союзом» (Сумцов Н. Ф. Досветки и посиделки. С. 438).

154

Пыпин А. Н. История русской этнографии. СПб., 1890. Т. 1. С. 62.

155

Трубицын Н. О народной поэзии в общественном и литературном обиходе первой трети XIX века. СПб., 1912. С. 21; см. также: Богословский М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII века. М., 1904.

156

Болотов А. Т. Записки. СПб., 1851. Т. 1. С. 142.