Без мата тут и не скажешь. Виталий Штольман

себе признаться в этом. Какая-то магия удерживала ее. Магия руки Родиона, что мастерски водил ей по холсту. Что же он там делает?

      – Мне кажется, что мы ближе, чем вы думаете.

      – Да?

      – Вот ваши боевые искусства не зря ж назвали искусствами. Как говорил кто-то из великих: «Порхай, как бабочка. Жаль, как пчела!»

      – Мохаммед Али, – с осуждением посмотрела на него Аня, мол, стыдно не знать такие вещи.

      – Да, точно. Вот вы, когда на ринге, тоже творите. Каждое движение – это искусство. А наслаждение? Вы же испытываете наслаждение от процесса?

      – Ну да.

      – А от побед оно стократно?

      – Наверно, я не замечала.

      – А вот обратите внимание. Мы с вами, Анна, оба своего рода творцы. Именно эта сила связала нас. Спасибо Вселенной!

      – На сегодня, пожалуй, закончим, – Аня встала, взяла свой рюкзак и отправилась на выход.

      – Но еще есть время! – обиженно воскликнул Родион.

      – Пока!

      Аня пулей вылетела из мастерской. Ей действительно стало неловко, когда столько времени поют дифирамбы. Она за всю жизнь не слышала столько восторга о своей личности, сколько за встречи с этим чудиком. Еще больше ее пугало то, что он начинал ей нравиться. Пацаны не поймут, но какое вообще ей дело до их мнения? Мнения отбитых и жаждущих. Им нужно лишь жрать, бить друг другу морды и трахаться. Буря накрывала Аню. Буря, с которой она не знала, как справиться. А маяк на горизонте все не появлялся и не появлялся.