Непристойное предложение. Александр Яковлевич Черняк

ключа, и трап застывает на месте. Оставляю тут же свою сумку, куртку и фуражку. По трапу наверх – на крыло, к аварийному люку. Пять секунд – и аварийный люк вываливается в салон самолёта. Сердце гулко стучит в груди. Ожидание неприятностей сменяется страхом за Дарью. Вдруг поднимается дикая ревность, которой я никогда ни к кому не испытывал в жизни. Времени на внутренние разборки нет. Я уже в салоне. Полумрак, свет только из иллюминаторов. Весь превращаюсь в слух. Слышу в районе первого ряда кресел у входного люка крики – это Даша и, надо понимать, наш великий САБовец.

      – Да ты, тварь, ложишься под любого понравившегося мужика. А мне отказываешься давать? Я тебя, суку, сегодня всё равно трахну! Тебе понравится, мразь! Можешь кричать, тебя никто не услышит. Мы в закрытом салоне, и ты на хрен никому не нужна.

      Я бегу по проходу к пилотской кабине.

      – Пошел вон, урод, убери свои вонючие руки! Трахаться с такой гадиной, как ты, – себя не уважать! Я лучше сдохну, чем с тобой буду! – слышу хлёсткий удар, видимо, по щеке Дарье и треск разрываемой ткани.

      – Заткнись, шлюха!

      Это было последнее, что Игорь успел произнести, а я услышать. После этого услышанного мной диалога все тормоза в моей голове отключились. Я вылетаю из-за занавески, отделяющей эконом-класс салона от бизнес-класса, вижу Дашиного обидчика

      и начинаю работать кулаками. Несколько ударов приходится в солнечное сплетение, но большинство прилетает ему в голову. Сразу вспоминается всё, чему меня учили в ейской секции рукопашного боя ДЮСШа и на спецкурсе физической подготовки в погранотряде за два года моей службы там.

      Игорь отпускает руки, держащие Дарью, и мешком валится между сидений. На полчаса этот гад отключен. А может, и более. Брюки у этого скота расстёгнуты – приготовился!

      Я бросаюсь к входной двери и перевожу её защёлку в положение «открыто», включается аварийное освещение салона. Поворачиваюсь к месту происшествия.

      Дарья сидит на полу рядом с бортовой кухней. Кофточка на ней разорвана. Ладонями закрывает лицо. Бросаюсь к ней: «Как ты, Дашенька?» Обнимаю её. Дарья прижимается ко мне. Убирает ладони от лица и обнимает меня за шею. По её щекам текут слёзы, смешанные с тушью для ресниц, оставляя чёрные дорожки. Я целую её щёки и глаза, полные слёз, и ощущаю на своих губах солёный вкус Дашиного страха, боли и обиды. Я глажу руками её плечи и голову. А моё сердце рвётся на части и бешено бьётся от только что закончившегося троеборья: велосипед, бег по трапу, рукопашный бой.

      – Дашенька… мы оба… должны успокоиться… – стараюсь сделать несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание, – всё позади… я рядом… я с тобой. Всё закончилось… пожалуйста… успокойся.

      Мы поднимаемся с пола салона и стоим обнявшись.

      Я продолжаю её гладить и успокаивать, а Даша продолжает плакать.

      – Даша, ты держалась молодцом… ты сильная… ты самая хорошая! Ты самая красивая! – дыхание вроде восстанавливается… Я сейчас обнимаю девушку, которая мне нравится. Правда, ситуация,