Шекспир мне друг, но истина дороже. Чудны дела твои, Господи!. Татьяна Устинова

спасибо, что подвезли. До завтра.

      Ляля вылезла из машины и поплотнее затянула под подбородком платок. Обошла капот и нос к носу столкнулась со столичным режиссером.

      – У меня к вам есть вопросы, – сказал он неприятным голосом. – Я не успел задать.

      – Давайте завтра. Я не могу сейчас.

      Она пошла к калитке по расчищенному снегу – видно, человек с лопатой и тут постарался.

      – Доброго вечера!

      Человек подходил из метели, и Максим узнал в нем соседа по директорской ложе, угощавшего их с Федей коньяком. По всей видимости, это он сомневался в хозяйственных способностях Романа Земскова.

      Озеров сдернул перчатку и пожал широченную огненную лапу соседа.

      – Георгий, – представился тот, – впрочем, мы люди знакомые. Ольга Михайловна, я там у тебя тоже почистил перед крыльцом!

      – Спасибо. – Она уже почти скрылась за калиткой.

      – Подожди, у меня дело к тебе!

      – Не хочу, не надо, Егор. До свидания, Максим Викторович.

      – Плохо! – оценил сосед и со всего размаха воткнул свою лопату в сугроб.

      – Совсем плохо, – поддержал его Озеров и накинул капюшон. Федина шапка «Пар всему голова» сейчас пришлась бы очень кстати.

      – Так ведь я от нее по-любому не отстану, – сообщил Георгий, как будто продолжая давно начатый разговор. – Она, дурочка, думает, если дверь замкнет или вон калитку запрет, так я и не приду. А что ж, я ее брошу, что ли?! Еще утопится, она может.

      – Утопиться может?

      Георгий энергично кивнул и отер со лба пот – ему было жарко.

      – Чего там у них за канитель, на театре-то? Вы ж наверняка знаете!

      – Знаю, – согласился Озеров. – Как по отчеству, я забыл? Георгий Александрович?

      – Алексеевич! Да не надо отчества! Называй Егором! Или тебе по московской привычке несподручно?

      – Ничего, нормально. В театре, Егор, хорошего мало. Неразбериха и полное замешательство. Тайфун. А соседка твоя прямо посередине!..

      – Пойдем поговорим? – предложил Георгий, подумав. – Водки выпьем!

      – Да я за рулем.

      – А руль твой мы на участок загоним. Вон сейчас вороти-ну откачу, и заезжай! Сегодня водки выпьем, а завтра руль заберешь! Чего тут, все рядом, и театр, и гостиница твоя!

      …И почему-то Озеров согласился! Не то чтоб его тянуло выпить, и именно водки, и непременно с полузнакомым человеком, и обязательно с неудобствами – бросать машину на чужом дворе, с утра забирать ее, а сегодня еще как-то до гостиницы добираться, хоть она и рядом, но добираться как-то все равно придется! Но ему хотелось… разговоров: чужих секретов, странных тайн, неожиданных признаний. Незаметно для себя он как будто втянулся в пьесу о любви и смерти, втянулся до такой степени, что каким-то образом перемахнул барьер, и теперь сам играет на сцене среди актеров, и ему верится, что все происходящее – правда, что здесь, на сцене, и есть настоящая жизнь, а за бархатным ограждением – лишь зрительный зал, и от него, Озерова, зависит, поймут те, кто в зале, в чем смысл жизни, или нет!..

      В