Шекспир мне друг, но истина дороже. Чудны дела твои, Господи!. Татьяна Устинова

и директор выступают единым фронтом. У нас ведь мир очень сложно устроен, очень. Все нервные, тонкие, талантливые.

      Они поднимались по лестнице, голоса гулко отдавались от стен. Федя хотел спросить, точно ли талантливы все до единого, но вместо этого спросил:

      – А из-за чего вчера скандал случился?

      – Боже мой, да не из-за чего, – сморщившись, сказала Ляля. – Самая обыкновенная свара! Валерия Дорожкина по ним большая мастерица.

      Она потянула дверь и пропустила их вперед:

      – Юрий Иванович, Юрий Иванович! – Она выговаривала «Юриваныч». – К вам пришли!

      Дверь из приемной, где давеча за шкафом рыдала Кузина Бетси, в директорский кабинет была распахнута и подперта фигуркой чугунного бульдога, чтобы не захлопывалась, и за ней происходило какое-то движение, как будто Юриваныч бегал туда-сюда.

      – Мы к вам!

      Директор стоял возле высокого книжного шкафа и на пол выбрасывал из него книги. Выбросив некоторую часть, он перебежал к столу, выдвинул ящик, полный бумаг, вывернул его на ковер, стал перед ним на колени и начал перебирать бумаги.

      – Юриваныч, – едва выговорила Ляля, – вы… что?!

      – Может, помочь? – сунулся Федя Величковский. Он мигом содрал куртку с плеч, подбежал к директору и присел на корточки. – Что мы ищем?

      Лукин мельком взглянул на доброжелательную и заинтересованную Федину физиономию, но, кажется, его не заметил.

      – Ляля, родимая ты моя! – Голос у него дрожал. Озеров подумал быстро, что бутыль с нашатырем далеко, в костюмерной. Послать, что ли, Федю? – Где же они? Все обыскал – нету!

      – Что? Что вы потеряли?!

      – Деньги, – сказал Юрий Иванович и странно перекосился, как будто делал усилия, чтобы не зарыдать. – Все деньги пропали!

      – Подождите, какие деньги? – Это Озеров спросил.

      Директор боком сел к столу и сорвал с переносицы захватанные очки.

      – Вы кто? Вы ко мне? Я не могу, я сейчас не принимаю! Ляля, деньги украли!

      Он вскочил и побежал к книжному шкафу – Озеров посторонился, пропуская его.

      Ляля вдруг сообразила, ахнула и двумя руками прижала ко рту платок:

      – Те?! Те деньги, Юрий Иванович?

      Он несколько раз с силой кивнул. Книги с глухим стуком падали на пол. Озеров понимал, что случилась какая-то новая катастрофа, не хуже вчерашней.

      – Тук-тук! Можно к вам, Юрий Иванович?

      Максим прошагал к двери и аккуратно прикрыл ее перед носом посетительницы.

      – Чуть попозже зайдите. У нас совещание.

      После чего взял директора под руку, подтащил к креслу и силой усадил. Лукин порывался вскочить.

      – Я Максим Озеров, я должен записывать у вас спектакль. Объясните, что случилось.

      Федя Величковский из невесть откуда взявшейся темной бутылочки накапал в кружку вонючих капель и сверху долил воды. Директор выхватил у него кружку, глотнул, поперхнулся и стал кашлять. Ляля проворно копалась в бумажных завалах.

      – Деньги, – прокашлял директор. Лысина у