Великое село. Анатолий Елахов

не нашлись, что ответить Каеву. Молчали до самого рыбацкого стана, переживая впечатления дня.

      Вечером варили стерляжью уху, готовили малосолого муксуна. Старший артельщик принес из сарая припрятанную бутылку спирта.

      – Давайте-ка выпьем мы за нашу артель. – Сказал он, поднимая кружку. – Не зря говорят: «Дружно не грузно, а врозь хоть брось!» Этакую работу сегодня свернули.

      – Да уж, – поддержал Каев. – Артельная каша, гуще кипит.

      – Выпьем, братцы и за наших гостей. – Продолжал бригадир Это они нам удачу такую принесли. Пол месячного плана взяли. Один осетр на два пуда потянул… Так пусть же и им во всем сопутствует удача!

      Стукнулись кружками, крякнули и долго, до седьмого пота стучали ложками по блюду, вылавливая расплавленное золото стерляжьего жира.

      После чая, разморено закурив, повернулись к Каеву.

      – Ну, что, дедко, скажи – ко, ребятишкам сказку. Мы тоже давно уж от тебя сказок-то не слушали.

      Каев не отказывался. Наоборот, видимо ему нравилось сказывать истории рыбакам.

      – Ну, что, – откашлявшись начал он, – расскажу про

      наши великие реки… Сказки сказывать – не дрова рубить. Слушайте.

      У каждой птицы – свое гнездо, у каждого человека своя малая родина. А как же без родины реке быть? Не бывает без родины даже больших рек…

      …Тихо над рыбацким станом. Чайки накричавшись за день, угомонились в речных протоках, лишь изредка доносились с реки глухие удары, то крупная рыба выходила на промысел, ударами хвоста глушила задремавшую молодь. Стреноженная рыбацкая лошадь топала в росных лугах да хрустела травою.

      Старик замолчал. Полночные звезды густо сияли на небе, пора было ночевать.

      …Мальчишки, убаюканные красивой сказкой, уже клевали носами. Рыбаки потянулись в сарай, только за столом под навесом оставались еще старший артельщик Пылов да старый рыбак Каев.

      Уже засыпая, Васька слышал, как старший артельщик рассказывал Каеву.

      – Разведка боем, дядя Саша, – это когда тебя посылают на верную смерть. У тебя отбирают все документы, награды, знаки различия. И ты идешь в открытую, а тебя противник изо всех огневых средств лупит, так, что небесам тошно.

      Вот мы и пошли. Нас было двести человек отобрано, а вернулось только семь…

      Собирали припасы в дорогу. Пылов положил ребятам пяток больших присоленных муксунов, связку вяленых чебаков.

      – А можно я, дядя Ваня, возьму муксуньей икры хантыйского хлеба сделать, да щук небольших.

      – Бери, бери. У нас этого добра не убудет. – Согласился старший артельщик. – А мы у тебя поучимся.

      Колька раскочегарил железную печку, попросил у рыбаков большую сковороду. Насыпал из своих припасов на сковороду кедровых орешков и принялся давить плоским камешком, пока на сковороде не выступило ароматное таежное масло. Потом он взбил в большом блюде муксунью икру, выкинул из нее пленки и стал примешивать в нее муку. Получилось тягучее, пахнущее сырой рыбой тесто. Колька выложил его на разогретую