Великое село. Анатолий Елахов

весь в сиянии огней, из радиорубки его неслась музыка, а на верхней палубе парень с девушкой танцевали вальс. Пароход, шлепая плицами по воде, исчез, как видение за излучиной реки, и ребята долго еще завороженно глядели ему в след, думая каждый о своем.

      Ждали слияния рек. По их расчетам это место должно было появиться с часу на час. Все ближе поступали к берегам с правого борта густые кедрачи, с левого простирались широко заливные поймы, «соры», на которых нагуливала к зиме жир сорная рыба – язь, плотва, щука…

      Потом природа стала зримо менять свой характер, лиственные леса уступали место хвойным, все чаще степные просторы сменялись гигантскими болотами, с чахлой растительностью… Малые реки, впадающие в реку, несли с собою темные болотные воды. Менялись краски ночного неба, оно уже не было похоже на темный бархат, на котором зажигались яркие крупные звезды. Небо теперь и самой глухой ночью было сумеречно светло.

      Однажды ночью почувствовали ребята дыхание самого Ледовитого океана, лодка ночью покрылась инеем, который растаял только по утру…

      Этой ночью ребята не сомкнули глаз, стараясь, как можно дальше продвинутся по намеченному маршруту. Покачев считал, что после слияния рек нужно пройти по еще километров пятьдесят, а потом уже углубляться по правому берегу в тайгу, чтобы выйти к своему родовому озеру.

      Первым открыл глаза Колька. Он увидел проступивший в тумане ветхий сарай на берегу, где ютилась рыбацкая артель, горы деревянных ящиков, залепленных рыбьей чешуей, большие просмоленные лодки на берегу, развешенные на колах вдоль реки невода с большими деревянными поплавками.

      – Давайте, гости дорогие, к нашему шалашу! – У лодки стоял высокий, заросший щетиной мужик и приветливо улыбался.

      Горел костер на берегу, фыркал на огне большой закопченный чайник, на стол, сколоченный из не строганных досок, принесли огромное блюдо с холодной вечерней ухой, уже схватившейся, как студень.

      Колька растолкал друга, и они с опаской сошли на берег.

      Рыбаки выдали им ложки, усадили за стол, но есть не начинали.

      – Где-то там Костюшка с девками хороводится? С вечера – гармошку в рюкзак и ускакал верхами в деревню. – Озабоченно проговорил старый рыбак с лицом, похожим на печеную картошку.

      – Вернется твой Костюшка. Это настоящий рыбак. И погулять не промах, и порядок знает. – Успокоил его высокий артельщик.

      В тумане послышался глухой стук копыт и тихое ржание.

      – Во, что я говорил. – Довольно подытожил артельщик.

      Из тумана выплыла сначала голова гнедой кобылы, потом над нею показалось довольное лицо Костюшки с запутавшейся в русых кудрях сенной трухой.

      Рыбаки понимающе хохотнули и принялись хлебать уху, держа под ложками ломти ржаного хлеба.

      …Уха была необычайно вкусна, но все же артельщики хлебали ее без особого аппетита, видимо, уже приелась за сезон, но чай со смородиновым листом пили с чувством. Скоро задымились папиросы и самокрутки, и старший артельщик поинтересовался