Жуга. Осенний лис. Дмитрий Скирюк

в собственную смерть!

      Эта душа сумела удержаться рядом, день за днём теряя всё человеческое, скатываясь к тупой животной жажде тепла в попытке вернуть утраченную жизнь.

      Почему Ружена не сказала, что был ещё один?!

      Боль в ногах прорвала невидимый барьер, выплеснулась наружу, и Жуга спешно двинулся дальше. Но было поздно: ноги горели. И в этот миг…

      «Я… я…»

      «Кто? Кто ты?!»

      «Я иду к тебе… Я ищу тебя…»

      Запах палёного мяса мешал сосредоточиться. Жуга стиснул зубы и задышал ртом.

      «Кто ты?!»

      Беззвучный плач в ответ.

      «Мне холодно… холодно… и больно…»

      Жуга больше не размышлял. Пальцы сами сложились лодочкой, он выкрикнул короткий наговор, и жидкий пал метнулся вверх по телу, ударил в руки и выплеснулся, обжигая ладони, туда, где в темноте зимней ночи плакал и метался брошенный всеми маленький одинокий человек.

      Жуга не помнил, когда подкосились ноги, помнил только, как он упал в холодный пепел и после долго полз на четвереньках, пока не уткнулся головой в шершавый сосновый ствол. От запаха жжёного мяса свербело в носу, живот скрутило чёрной судорогой, Жуга сжался в клубок, и через миг его вырвало на снег жгучей кислой желчью. Потом – снова и снова.

      Потом накатила тьма.

* * *

      Дуновение воздуха.

      Шорох шагов.

      Что-то шершавое и мокрое касается обожжённой подошвы.

      «Одиночка!»

      Медленно, толчками пробуждается боль… течёт потоком…

      «Очнись, одиночка!»

      Жуга застонал и повернулся на бок. Открыл глаза, ахнул и поспешно сдал назад, спиной ударившись о дерево: он снова был не один – пять пар глаз глядели в упор не мигая. Пятеро волков, белых как снег, сидели перед ним ровным полукругом.

      Жуга молчал. Резкое движение разбудило боль. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.

      Крайний справа зверь – матёрый белый волчара – встал и медленно двинулся вперёд, низко пригнув к земле морду. Блеснул глазами.

      «Привет тебе, одиночка».

      Жуга сглотнул. Запёкшиеся губы едва разлепились.

      – Кто… вы? – выдохнул он.

      «Волки. Волки зимы. Мы не причиним зла».

      – Зачем… вы здесь?

      Вожак поднял голову.

      «Ты звал – мы пришли».

      Мысли еле ворочались в голове, тяжёлые, медлительные, скованные болью. Каждое слово давалось с трудом. Вспомнились слова бабки Нисы: «Пятёрка найдёт одного».

      Жуга поднял голову. Волков было пять.

      – Тот… мальчишка…

      «Мы знаем, одиночка. Его отдали нам в начале зимы».

      – Зачем он… вам?

      Белый волк отвернулся. Губы его приподнялись, обнажая клыки.

      «Мы не просили, – был ответ. – Приходит новая вера, и про старую говорят: «Зло», но забывают её не скоро. Думают, жертва поможет. Люди хотели снежной зимы. Люди её получили».

      – Я… могу его забрать?

      «Ты можешь его забрать, одиночка».

      Жуга облизал пересохшие