Пастухи счастья. Александр Тихорецкий

подслушав, Толик затараторил:

      – И не думай там чего! – мы ж не гопники какие-нибудь, честное слово. Извини, конечно, что похозяйничали, – ну, так ты вроде как отрубился, глаза закрыл, не говоришь, не отвечаешь, мычишь что-то нечленораздельное. Вот мы и…

      Толик, голос его отдалились, кровь прилила к вискам – я увидел, как Серега взял в руки фотографию Юли.

      – Поставь на место.

      Он обернулся ко мне, осклабился, пульс вытянулся нитью.

      – А это кто? Жена?

      Багровое с черным, расползлось, поплыло; прыгнуть, сбить с ног, затоптать…

      – На место поставь, тебе сказано…

      – Э-э, ребята, – как бы невзначай Толик стал между нами, угловато-беспомощный, беззащитно-жертвенный. – Вы чего? Еще и не пили вроде даже…

      Неохотно, будто делая одолжение, Серега поставил фотографию, Толик метнулся назад к столу, схватил бутылку:

      – Так, ребя, пора выпить! – торопливо, мелко подрагивая губами, лицом (переигрывает?), разлил по стаканам. – Ну, Леха, спасибо за угощение! Такого хавчика давно я не видал. Порадовал ты нас щедростью…

      – И гостеприимством, – буркнул (шаркнуло-отозвалось) Серега.

      Они салютовали стаканами в мою сторону, выпили ловко, лихо (куда тебе. Снегирев!), Толик вновь разлил.

      – Леха, а ты чего? – он кивнул на мой нетронутый стакан.

      Серега фыркнул, дернул щекой.

      – Брезгует! Рожей мы с тобой не вышли…

      Толик состроил укоризненную гримаску.

      – Ну. зачем ты так? Вдруг плохо человеку? – он бросил на меня взгляд, полный сочувствия, и все происходящее сложилось вдруг пазлом, кургузенькой простенькой декорацией – качели кнута и пряника, слаженность диалогов; все – спектакль, плохой, бездарный, во всем сквозит фальшь. Усталость, отвращение навалились, подчинили, я сделал глоток, другой. Тягучая влага непривычно, как-то зло обожгла горло, я недопил, отставил стакан.

      – Что, и в самом деле нехорошо? – Серега окинул меня цепким взглядом, тут же, будто вспомнив о чем-то, коротко хохотнул. – Ну, ничего, нам больше достанется.

      Я промолчал. Запоздавший хмель толкнулся в голову горячечной решимостью. Какого черта! Что здесь делают эти двое! Гнать! Немедленно! сию же минуту гнать взашей! И к черту все тайны, интриги! пусть другие ведутся, помоложе, поглупей!

      Я прокашлялся, гости подняли головы.

      – Господа, предлагаю… м-м… завершить трапезу и покинуть мой дом. – в следующий момент я увидел их глаза, осекся – да они просто не понимают! Предлагаю, завершить, покинуть – здесь что – палата лордов? Вот если бы матерно, со скандалом! С мордобоем, со скорой, с милицией! Вот соседи повеселились бы!

      И все-таки. Первым отреагировал Толик.

      – Слышишь, братуха, нас, кажется, выгоняют, – он попытался повернуться к Сереге, покачнулся и едва не упал, в последний момент вцепившись в скатерть; испуганно звякнула посуда. – А я, может, никуда и не хочу уходить. Мне здесь