Один день что три осени. Лю Чжэньюнь

женщину. Глядя на манерную походку нарезающей круги дамочки, Ли Яньшэн тут же обронил:

      – Я узнал, кто это.

      – Кто же я? – раздался встречный вопрос Лао Дуна.

      – Ты – Интао.

      Когда-то Интао, как и Ли Яньшэн, состояла в труппе хэнаньской оперы «Ветер и гром». В те времена он играл в «Легенде о Белой змейке» Сюй Сяня, а Интао – Белую змейку, в этом спектакле они исполняли роль супружеской пары; и двигалась Интао именно так: исполняя арию, извивалась всем телом; ни дать ни взять – настоящая змейка; проведя на одной сцене с Интао восемь лет, эту ее походку и выгибания Ли Яньшэн запомнил на всю жизнь; позже Интао вышла за Чэнь Чжанцзе, который играл Фахая; а потом поссорилась с Чэнь Чжанцзе из-за пучка лука и, в порыве злости повесилась. Выходило, что с тех пор, как померла Интао, минуло уже три года. У Ли Яньшэна никак не укладывалось в голове, почему раньше Интао никак не вмешивалась в его жизнь, тем более спустя три года после кончины, а тут вдруг месяц назад взяла и запрыгнула в его тело? Поэтому он спросил:

      – Интао, зачем я тебе понадобился?

      Лао Дун, он же Интао, ему ответил:

      – Хочу, чтобы ты передал кое кому послание.

      Закончив этой фразой и посчитав, что дело прояснилось, Лао Дун остановил прямой эфир и замер на месте. Лао Куай помогла ему снять монашеский халат и шапочку. Ли Яньшэн заметил, что Лао Дун сильно вспотел, от него разве что не валил пар. Вытирая лицо полотенцем, он сказал:

      – Эти эфиры отбирают много сил, обычно я стараюсь их избегать.

      Ли Яньшэн между тем постарался уцепиться за главное:

      – Интао сказала, что хочет передать послание, а кому оно предназначено?

      Лао Дун, который снова стал сам собой, передал Лао Куай влажное полотенце, уселся в свое деревянное резное кресло и занялся подсчетами на пальцах. Прошло достаточно много времени, прежде чем он изрек:

      – Выяснил, это какой-то человек с юга.

      – С юга? А откуда конкретно?

      Лао Дун снова углубился в расчёты, наконец, сказал:

      – Издалека, за тысячу ли[17].

      Ли Яньшэн впал в ступор:

      – За тысячу ли? У меня за тысячу ли никого знакомых нет.

      – Ну, тогда не знаю, по гексаграммам выходит, что так.

      И тут Ли Яньшэна словно осенило, ведь к югу на тысячу ли располагался Ухань, а в Ухане жил человек, который имел отношение и к Интао, и к нему, Ли Яньшэну, это был ее муж, Чэнь Чжанцзе. Месяц назад он приглашал Ли Яньшэна в Ухань на свадьбу. Ли Яньшэн тут же поведал об этом Лао Дуну. Тот кивнул:

      – Точно он.

      – Но я в ближайшее время не собираюсь в Ухань, поэтому не смогу помочь Интао с посланием.

      – Ты же говорил, что собираешься в Ухань, она услышала, вот и привязалась к тебе.

      Тут Ли Яньшэн вспомнил, что месяц назад и правда говорил о том, что поедет в Ухань. Он хотел съездить на свадьбу к Чэнь Чжанцзе, но ему воспрепятствовала Ху Сяофэн, потому как эта поездка сулила большие траты.

      – Месяц назад я и правда говорил, что поеду в Ухань, но как

17

1 ли составляет 500 м