Голоса возрожденных. Макс Маслов

в Осло. Там бы Иосиф не был таким храбрым, прикрывая ничем не объяснимую дружбу.

      Затем она, распахнув дверь, покинула кабинет, напоследок оглянувшись в сторону Ли. В этом взгляде Верманд уловил предупреждение, уж в этом он разбирался.

      – Ну что же, – властный голос обратился к Иосифу. – Присаживайтесь, вот вам бумага и ручка. Вы знаете, что писать.

      – Я могу написать объяснительную, – слова Хольмберга перешли в умоляющий шепот. – Я все понял, правда.

      Он присел на стул и взял из рук директора чистый лист бумаги.

      – Вы добрый малый, – сказал Верманд. – И, если честно, когда я брал вас на работу, я проникся вашим положением. Вы искали себя после гибели матери и отца, и мне показалось, что я могу задать вам эту цель. Но ваш поступок, каким бы он глупым ни казался с подачи Гун Хансен, бросит на меня тень. А я очень дорожу этим местом. И если говорить по правде, то впервые за столько лет открываю кому бы то ни было свою душу. Я предлагаю вам уволиться по собственному желанию и обрести внутренний стержень, что вам так и не удалось здесь. На этом все.

      Руки Иосифа задрожали. Он не верил, что все это может быть правдой. Но выбора, увы, у него не было. Рука дрожала, а на глазах наворачивались слезы.

* * *

      В эту ночь, беззвездную и ветреную, Гретта решила остаться в институте. Она покуривала сигарету, что делала очень редко, рядом со входом в восточное крыло, и собирала беспорядочные мысли в единое целое.

      – «Отчет, каким он будет?» – думала она.

      Отметина на подушечке указательного пальца слегка посинела. Казалось, рана пульсировала, то сокращаясь, а то расширяясь. Будто что-то выходило из нее, но это была не слизь, а что-то незримое.

      От того, что дым давно не проникал в ее легкие, девушка ощутила головокружение и непонятную слабость. Она поймала себя на мысли, что за прошедшие полдня не видела Иосифа ни разу, хотя тот никогда не уезжал домой, не попрощавшись.

      «Он бы в любом случае рассказал мне о том, что происходило в кабинете директора, – подумала она. – Это же Иосиф, весельчак и прилипала».

      Ветер подул сильнее, и на небе загрохотали массивные черные тучи.

      – Они прольются, да, они прольются, – прошептала Гретта, запрокинув голову.

      Бычок от докуренной сигареты отправился в урну. Если бы ее заметили курящей в неположенном месте, то наверняка старая Гун Хансен узнала бы об этом первой. Как земля носит такую гадину. Подумав об этом, Гретта укорила себя в том, что стала такой нетерпимой. Она вспомнила то время, когда была студенткой, выбравшей факультативным занятием микробиологию. Так вот приглашенным преподавателем всего лишь на одно занятие была как раз таки Марта Гун Хансен, которую все называли мужчиной в юбке. Конечно же, лично с ней Гретта так и не познакомилась, зато до ее ушей дошло много омерзительных слухов. Кто-то поговаривал о том, что Марта всю свою жизнь боролась с пьянством своего бездарного мужа. Говорили, что он бил ее и закрывал частенько в подвале и что она от безвыходности выла и мочилась по углам. Все знали об этом, но никто не протянул