Голоса возрожденных. Макс Маслов

расплываясь в улыбке, шла впереди и уже наблюдала лицо трубадура, озадаченное происходящим.

      Этот шум не мог не заметить ри́хт Са́йленский. Таких вольнодумцев он всегда желал истреблять.

      – Соседние общины почти разошлись, – сказал он. – А они бунтуют.

      Окликнув свой отряд, он повелел сию же секунду разогнать взбунтовавшихся. Ну а для Ми́рдо у него был особый разговор, и не здесь, а в зале Кирвендэ́ла, где совет пренепременно бы решил его участь. Приспешники Га́рпина устремились к смотровой вышке, расталкивая на своем пути остатки кэру́нской толпы. Песок под их ногами заскрипел, но воля была тверда как никогда.

      – Спрятать копья! – возгласил один из них. – Они не опасны!

      – Не опасны, – возмутился кузнец в Ми́рдовских рядах. – Я самолично ковал вам мечи.

      Стражники нахлынули на протестующих волной, но горняки оказались крепкими бугаями. Удар, еще один, и вот уже зубы копьеносцев сплевываются на песок. Натиск, попытки пробиться в ряды, но от хватки кузнеца ломаются кости.

      На вышке блеет, словно вьючное животное, трубадур. Он в руках кухарок вспомнил, какими ненавистными бывают женщины. Буквально полчаса назад юные девушки исполняли песнь, а теперь явился другой женский состав и, похоже, не для того, чтобы петь.

      – Труби в рог! – приказала ему Порси́за. – Призывай моргу́лов назад!

      – Матушки, да как же! – щебетал трубадур.

      – Как, как, – усмехнулась Порси́за. – Ртом! А не то вставлю тебе его!

      От этих угроз юнец, штаны которого превратились в лоскуты, не выдержал и сиганул с вышки. Хвала шестипалому Богу, он не разбился. Глаза кухарок округлились в недоумении, что же им делать. Ответом послужил золотистый рог, зажатый в руках их госпожи.

      – А ну-ка, Ули́тия, – обратилась она к самой пышнотелой поварихи. – Труби! Ради са́лкских сынов, труби!

      Повариха, надув щеки, припала к призывному рогу и изо всех сил протрубила.

      Зов распугал всех сибулов, зарывшихся в кусты. Даже ракута́ры, стоящие в отдалении, дрогнули.

      Га́рпин, махнув рукой, подытожил натиск своих воинов.

      – Как волны о скалы. Треклятый глупец.

      Баржа, порядком отдалившаяся от берега, покинула бухту Тартамэ́, но, проплыв по инерции еще немного, остановилась. Моргу́лы откликнулись. Это позволило «Депоннэ́е» поравняться с ней, взять ее на абордаж и наконец-таки известить кэру́нский народ о том, что обмена не будет. Сначала страдальцы не верили словам благородного Кибу́ту, сошедшего на палубу. Но он рассказал им о том, что зи́рданец лгал их королеве и не ведает, где корона. Больше всего этой новости обрадовались ученики Кэра-ба́та, заликовавшие сотней голосов.

      Га́рпин вслушивался в эти крики и не понимал, что происходит. Его псы окончательно оставили сопротивление Ми́рдо в покое. Похоже, судьба преподнесла в королевские руки особенный сюрприз.

      Глава 5

      Разговор

      Блики закатного солнца, медью павшие на кожу Мари, согревали продрогшее тело, но им было не по силам согреть отстраненную душу. Поникнув в безысходности,