Голоса возрожденных. Макс Маслов

[19], проведшего судно через Терновый венец.

      – Не приложу ума, как они обошли подводные скалы, – сказал он. – Но понимаю, почему они выбрали этот путь.

      Альфе́нта, коснувшись его плеча, вздохнула.

      – Все это ради единственного шанса быть незамеченными Пе́стовым сыном, тобой, – сказала она. – В тот момент, когда твои глаза провожают великую дань.

      – Если бы я только мог почувствовать это, – продолжил Би́лту, – этот берег залился бы кровью.

      – Не сомневаюсь, – ответила Альфе́нта. – Но за кровью Пе́стовых наемников пролилась бы и твоя кровь.

      – Сколько их было? – спросил зи́рданец, переступая с ноги на ногу.

      – Два десятка по́рвулов под предводительством воителя Ге́рфа, – ответила Альфе́нта. – Помнишь Цэтру? Мстительную гадину, когда-то претендующую на звание саби́тки, и мою «Га́рпинэю».

      Би́лту кивнул.

      – Она не пережила это плаванье, – усмехнулась зи́рданка. – В питейном зале Адримэ́ об этом привольно спел голосистый бард. А наутро его нашли обезглавленным в стоках пещеры Би́рст.

      – И о чем еще он пел? – спросил Би́лту, потупив взгляд.

      – О том, как в лапах Ге́рфа молилась Сависти́н, – словно пропела зи́рданка. – О гатуи́лких кхалкхи́, плетущихся за ним. О голове Гива́ла для Пе́стовых забав. Про то, что правды мало на зи́рдовских устах.

      Би́лту столбенел от злости, представляя, как Сависти́н тащат по этому каменному берегу, сквозь лес Кро́бо, как она отчаянно пытается вырваться и произносит его имя.

      – Теперь она в Пе́стирии, – продолжила зи́рданка. – И, как говорят пересмешники, является личной рабыней твоего отца. Жаль, что путь туда тебе закрыт, а то бы сам посмотрел.

      Жаром ненависти дух воителя вскипел. Если слова могли ранить плоть как лезвие ножа, то это были они. Пальцы прохрустели, разжавшись подобно лапам паука. Через мгновение они уже сжимали шею Альфе́нты, захрипевшую дряхлой старухою. Саби́тка попыталась вырваться, но он был львом, а она всего лишь самоуверенной антилопой.

      – Осторожнее в словах! – взъярился зверь. – Я найду чертог своего отца, и он ощутит мой гнев!

      Затем, когда зи́рданка оставила попытки спастись, его персты разжались, и она задышала, с жадностью глотая воздух.

      – Беги, Би́лту, беги, – сказала она. – Я умоляю тебя, не нужно. Как только Сависти́н откроет рот, над твоей головой вознесут меч.

      Склоненная перед ним, любовница содрогалась от смешанных чувств, переполняющих обнаженную грудь.

      – Я не боюсь меча! – возгласил он.

      – А я боюсь, – сотряслась Альфе́нта. – Мы столько сделали тайком от зи́рда, что нам этого не простят.

      – Боишься, тогда беги, – сказал Би́лту. – У тебя есть «Гарпинэ́я», по́рвулы, преданные во всем. Живи себе на Гесса́льских водах.

      Зи́рданка рассмеялась.

      – До первого шторма или же атаки наемников.

      Она коснулась его груди, ощутив биение большого