Голоса возрожденных. Макс Маслов

собой.

      Прибрежники Ферты Гиз, готовя баржи к погрузке рабов, не подымали глаз. Мэйса запретила своим трудягам и думать о добровольном самопожертвовании. И теперь, когда они искоса поглядывали на юнцов Кэра-ба́та, в их глазах проступал стыд. Ссылаясь на малочисленность своей общины, Гиз, наоборот, просила королеву привлечь под свою длань больше душ. Чего только стоила новость о крушении «Северной Пирэ́ллы», что было надобно вновь отстроить. Теперь в королевской гавани ««О́дир» смотрелся одиноко. Королева отказала мэ́йсе[17] в предоставлении свободных рук и, более того, задела ее самолюбие, сняв с молодого эмпи́ера груз всех обвинений. Ви́львин, к слову сказать, чувствовал себя вполне хорошо, не считая того, что ничего не помнил из приключившегося в шарбу́те[18]. Он изредка посматривал на мэ́йсу Гиз у причала, продвигаясь по пути королевской стати.

      От общины до общины Вессанэ́сс чувствовала огромный долг, навалившийся на ее хрупкие плечи. Она упустила корону, а теперь поверженной тенью сострадает добровольцам с красной отметиной на груди. Ее глаза, как никогда, полнились чувством вины. Она помнила ораторский балкон, как толпа разъяренно попрекала неугодную власть и как ри́хт Э́бус чуть не убил старейшину Кэра-ба́та. Впрочем, Га́рпин всячески просил ее остаться в Бату́ре, предостерегая о возможных попытках покушения. Но разве королева могла показать свою трусость: это был непреложный долг – проститься с доблестной тысячью кэру́нов. Хотя смелости во всем этом продвижении по побережью, от общины к общине, увы, не было. Стража буквально следовала за ней по пятам, затыкая неугодные рты. А иногда прилетали и камни. Красный цвет ее платья, расшитого черным бисером, выражал во многом не беспочвенную тревогу. Корона ценой в тысячу рабов, а вдобавок ко всему прочему аскийская сова, принесшая весть о гибели плодотворицы Са́лкса. И если цена выкупа была известна всем, то о почившей Бирви́нгии знали только члены совета. И кого же она могла предложить на замену матери полей? Вопрос оставался открытым, не лишенным опасений.

      Когда Вессанэ́сс приметила учеников Цибе́рия, она не смогла сдержать слезы. Конечно же, народ бунтовал против такого варварства, как и сама королева, но Цибе́рий настаивал на своем. В зале Кирвендэ́ла разразилась практически баталия между ним и ри́хтом Фи́тбутским. Ми́рдо всегда полагал, что показатели рождаемости на Са́лксе довольно низкие. Но у Цибе́рия было иное мнение, отличное ото всех.

      – Наши школы переполнены, – говорил он. – Дети, конечно же, наше будущее, но из-за попустительства Армахи́ла и в чем-то королевского сводника прирост юных воспитанников увеличился за последние годы втрое. Нянечки негодуют! В кельях нет места, как и в ученических классах! Все это приведет к безграмотности и деградации подрастающего поколения.

      Ми́рдо спорил с ним, но у Цибе́рия были доказательства развращенности многих учеников. И большинством голосов было принято решение развязать астроному руки и дать ему возможность составить свой список.

17

Мэ́йсы – титул ри́хтовых жен и их дочерей, способных и даже обязанных законами ди́фу заниматься полезной общественной деятельностью, а именно переписыванием ветхих научных трудов и художественных книг в стенах книгомора.

18

Шарбут – у кэру́нов в простонародье убежище мэ́йсы.