Гори, гори ясно. Карина Вран

питерских вод, как всплывает что-то новенькое. Или за подводным камнем отыщется что-нибудь старенькое, позабытое.

      – Все, я спрашиваю?! – злость прорывается наружу.

      Опадает на траву и щебенку безобидной росой туман.

      – Больше через Марсово не ходим, – Макс хмурился и не матерился – плохой признак. – Ни в какую Луну.

      Смолчал: к сказанному нечего добавить, я готов был под каждым прозвучавшим словом расписаться.

      – Я недооценил водных духов, – Женька имел вид бледный и холодный, как тот туман. – Вина на мне.

      Я потягивал глинтвейн. После нашего похождения он куда лучше заходил, чем пиво. Что покрепче между сменами пить – это надо Водярой быть, я же решил обойтись горячим вином с пряностями.

      – Можешь искупить свою вину здесь и сейчас, – поднял бокал. – Почему ты работаешь дилером? Я пошел в казино за деньгами и ночным графиком. И потому что было интересно. Понимаю, зачем эта работа нужна была Ханне. Зачем она Максу и Таше. А какого рожна ты забыл в дилерской, не понимаю.

      – Вино – вина – еще вина, – Шпалу, кажется, отпускало, раз уже начал ерничать. – Погодите с речами. Гарсон, повторить! Пусть лучше сразу притараканят, чем потом мельтешат не в кассу.

      – С вами точно все нормально? – подоспел к столику работник кафе.

      Хороший парнишка. Без вопросов показал, где уборная, предложил аптечку. Перед тем, как вломиться в ближайшее открытое заведение, я постарался привести себя в божеский вид. Остановил кровь многократным обращением к живому огню. Отряхнулся от щебня и дорожной грязи, насколько это было возможно – извалялся-то я знатно.

      Красноглазый поделился со мной ветровкой, чтобы прикрыть драную и окровавленную рубашку. Дальше ту рубашку только на выброс. Обмотка с руки перекочевала в брючный карман.

      Платок кое-как отер кровь со щеки и шеи.

      «Упал, да так неудачно», – это мы сказали парнишке.

      Джо порывался было что-то еще сказануть, но я его придержал. В кафе еще до нас сидела парочка. Могло нехорошо получиться, если бы они заметили резкое изменение в поведении официанта. Они, конечно, заняты друг дружкой, воркуют, точно те голубки, но вдруг?

      Я умылся, полюбовался белыми полосками шрамов на щеке. Прогнал столько раз живой огонь через себя, что в зеркале светиться начал факелом. С каждым обращением к огню шрамы истончались, и под конец исчезли.

      Вода – враг огня. Воздействие тех, кто связан с водой, на меня – сильнее, чем чье-либо иное.

      Немного потянул бы время – и остался бы с шрамированной физиономией. Человеку же, не имеющему сродства с живым огнем, на моем месте грозили бы еще более «веселые» последствия. Отравление, заражение крови и медленная смерть. Так мне позже Кошар сообщил.

      – Все хорошо, спасибо, – искренне поблагодарил я парня.

      Тот оставил на столике наш глинтвейн и вернулся за стойку под бурчание Находько про ласты, которые еле шевелятся.

      – Прояви немного уважения, – с укоризной сказал Шпале. – Он такой же работник сферы обслуживания, как и мы.

      Макс демонстративно достал из бумажника пятисотенную, подпихнул ее под блюдце.

      – Мое