Точка замерзания крови. Андрей Дышев

как на пропасть, в которую кто-то намеревался ее столкнуть. Тенгиз заметил мое движение.

      – Что там? Наша юная подруга тоже хочет высказаться? Битте, фрау, мы вас очень внимательно слушаем.

      Мэд повернулась ко мне и, делая паузы между словами, словно ей, как и Глушкову, не хватало воздуха, сказала:

      – Я еще молода. У меня впереди еще целая жизнь. Я не хочу погибать из-за какого-то авантюриста. Пусть он остается здесь или, если может, возвращается назад.

      Я не стал переводить. Тенгиз терпеливо ждал.

      – Ну так? – напомнил он. – Чего задумался? Что она там проблямкала?

      – Она сказала, что, как и я, никуда не пойдет без Глушкова.

      Тенгиз с недоверием покосился на Мэд, затем заглянул мне в глаза и нехорошо улыбнулся.

      – Врешь ведь? – спросил он. – Точно врешь! В гробу она видала твоего Глуховина. Писала она на него с вершины Казбека. И сейчас я тебе докажу, что это так.

      Он вдруг снял с плеча автомат и сдвинул вниз лепесток предохранителя. Я почувствовал, как у меня похолодела спина.

      – У тебя хоть горсть мозгов осталась? – не веря в происходящее, спросил я.

      – О чем ты? – захлопал глазами Тенгиз.

      – Ты нахаляву загреб миллион баксов, смог уйти с ними, и теперь богат и свободен. Так на кой хрен тебе пачкать руки в крови, брать на душу труп?

      Тенгиз вздернул кверху брови.

      – Обаный бабай! Ты чего пургу несешь? Кто тебе сказал, что я намерен руки пачкать? Это сделает наша прекрасная мадам со свойственной ей арийской решимостью. Так ведь, Ева Браун?

      Гельмут вскочил на ноги. Мне показалось, что он, возмущенный таким предложением, сейчас кинется на Тенгиза. Но немец отошел на пару шагов и демонстративно повернулся к нам спиной. Бэл, скрестив руки на груди, спокойно наблюдал за Мэд. Глушков, уронив голову на колени, спал.

      Тенгиз протянул девушке автомат. Она смотрела себе под ноги и не двигалась. Когда короткий черный ствол приблизился к ее глазам, она с каким-то удивлением взглянула на оружие, словно впервые видела это предмет, затем подняла глаза на Тенгиза, будто спрашивая: не шутит ли он.

      – Бери, бери! – кивнул Тенгиз. – Не стесняйся, здесь все свои.

      Мэд взялась за цевье. Тенгиз разжал пальцы, и автомат оказался в руках девушки.

      – Ты сошла с ума, – сказал я Мэд. – Неужели ты сделаешь это?

      – Переводчик! – укоряюще произнес Тенгиз. – А ну-ка, на три шага назад!

      Мэд вполоборота повернулась в Глушкову, поднесла автомат на уровень груди.

      – Илона, что ты творишь! – повторил я.

      Бэл передернул затвор и нацелил ствол мне в голову. Мэд с интересом рассматривала полированные бока автомата.

      – В нем нет патронов, – улыбнувшись краем губ, сказала она и вдруг я заметил, что она смотрит куда-то в сторону, поверх моей головы, и ее глаза стремительно наполняются кровавым отблеском. Я круто повернулся, и в первое мгновение мне показалось, что по натечному льду пологого склона на нас несется красная лавина.

      – Что это, господи?! – негромко