Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

но была бы рядом мама. И море. Если жизнь человека состоит из половины летнего дня двадцать четвертого июля – это все равно хорошая жизнь. Во всяком случае, в ней нет ни золотых монет, ни Валентина, ни долгой дороги в Торпу.

      Село за окнами солнце. Попутчики ужинали, похрустывая малосольными огурцами, обгладывая куриные ножки, очищая от скорлупы матово-белые вареные яйца. Сашка вытащила бутерброды, приготовленные мамой, и снова чуть не разревелась – в полиэтиленовом кульке был запрятан кусочек дома. Так ничего и не съев, спрятала ужин. Выпила стакан чая. И забралась на верхнюю полку…

      – Девушка! Вы проснулись? Торпа, говорю!

      – Да… Я сейчас.

      Была граница между ночью и утром. Часа четыре, может, полпятого. За многие месяцы Сашка привыкла вставать в такую рань и знала: утро приносит облегчение. Сейчас, собираясь, шнуруя ботинки, стаскивая с полки чемодан (потихоньку, чтобы не разбудить спящих попутчиков, и все равно задевая чьи-то свисающие руки), она почти забыла о вчерашней тоске. Ветер дальних странствий, неожиданные открытия – этого ведь тоже у путешествия не отнимешь; она взрослый, самостоятельный человек, путешествующий без провожатых. Посмотрим, что за Торпа.

      Она вытащила чемодан в тамбур. Проводница дремала на укрытой одеялом полке.

      – Сколько стоим? – спросила Сашка.

      – В Торпе? Минуту. У тебя много вещей?

      Поезд пошел медленнее. Лязгнули вагоны. В темноте августовского утра Сашка ничего не видела – только проплыл в небе синеватый фонарь.

      Поезд дернулся, лязгнул и остановился. Проводница, зевая, принялась ковырять ключом в скважине.

      – Я не успеваю! – сказала Сашка в ужасе. – Пожалуйста, скорее!

      Проводница вполголоса выругалась.

      Поезд снова дернулся. Проводница наконец открыла дверь. Поезд медленно двинулся; забросив за спину сумку, волоча за собой чемодан, Сашка ссыпалась по железным ступенькам, приземлилась на низкий перрон и успела увидеть, как проводница, конвульсивно позевывая, закрывает дверь вагона.

      Все.

      Поезд набирал скорость. Сашка оттащила чемодан подальше от края платформы. Прогремел последний вагон, два огонька на его торце стали стремительно удаляться и быстро растаяли в темноте.

      Зеленый огонь семафора сменился красным. Сашка стояла одна на пустой платформе…

      Нет, не одна. Из полутьмы выбрела щуплая тень с большим чемоданом. Остановилась рядом.

      Парень. Сашкин ровесник. Бледный, сонный, растрепанный.

      – Привет, – сказал он, помолчав минуту. – Это Торпа?

      – Привет, – сказала Сашка. – Говорят, что да.

      – Я здесь в первый раз, – сказал парень.

      – Я тоже.

      Парень помолчал. Потом спросил неуверенно:

      – В институт?

      Сашка, в глубине души очень надеявшаяся на этот вопрос, энергично закивала головой:

      – Ага. И ты тоже? Специальных технологий?

      Парень улыбнулся с явным облегчением:

      – А