Не потерять человека. Георгий Вайнер

Гусанов был дурак.

      За этими размышлениями и застал его вернувшийся вскоре от Неустроевых Шестаков.

      Ужин был готов, и они с аппетитом поедали его прямо из котелка, сидя в шинелях на кроватях, придвинутых вплотную к печке.

      Шестаков о чем-то сосредоточенно размышлял, и затянувшееся молчание было невмоготу словоохотливому Соколкову.

      – Николай Палыч!.. – завел он.

      – Угу…

      – Я вот подумал…

      Шестаков бормотнул механически:

      – Прекрасно…

      – Вы ведь человек-то большой, однако… – гнул какую-то свою, ему одному ведомую, линию Иван.

      – Спрашиваешь… – так же механически подтвердил Шестаков.

      – По нонешним временам особенно…

      Шестаков возвратился с небес на землю:

      – Вань, кашки не осталось там?..

      – Не осталось, Николай Палыч.

      – Ну и слава богу! Ничего нет вреднее сна на полный желудок. Так ты о чем?

      – Вот говорю, что вы сейчас, коли по старым меркам наметать, никак не меньше чем на адмирала тянете. Ай нет, Николай Палыч?

      Шестаков тщательно облизал ложку, кивнул серьезно:

      – На бригадира…

      – Это чтой-то?

      – Был такой чин, друг милый Ваня, в российском флоте.

      – Важный?

      – Приличный. Поменьше контр-адмирала, побольше каперанга. Соответствовал званию командора во флоте его величества короля английского.

      – Вот я о том и веду речь, – оживился Соколков.

      – Чего это тебя вдруг разобрало? – засмеялся Шестаков. – Звания все эти у нас в республике давно отменены.

      – А пост остался? А должность имеется? Ответственность в наличии? Вот мне и невдомек…

      – Что тебе невдомек? – Шестаков точными быстрыми щелчками сбросил в кружку с морковным чаем порошок сахарина. – Ты к чему подъезжаешь, не соображу я что-то?

      – А невдомек мне разрыв между нашей жизнедеятельностью и моими революционными планами об ней!

      – Ого! Очень красиво излагаешь! – удивился Шестаков. – Прямо как молодой эсер смазливой горничной. Ну-ка, ну-ка, какие такие революционные планы поломала наша с тобой жизнь?

      Соколков, наморщив лоб, вдумчиво сообщил:

      – Я так полагаю, Николай Палыч, революция была придумана товарищем Лениным, чтобы всякий матрос начал жить как адмирал. А покамест вы, можно сказать, настоящий адмирал, ну, пусть и красный, живете хуже всякого матроса. Неувязочка выходит.

      Шестаков сделал вид, что глубоко задумался, скрутил толстую махорочную самокрутку, прикурил от уголька:

      – Понимаешь, мил друг Ваня, революция – штука долгая. И окончательно побеждает она не во дворцах, а в умах…

      Иван закивал – понятно, мол. А Шестаков продолжал:

      – Когда большинство людей начнет понимать мир правильно, тогда и победит революция во всем мире…

      Соколков взъерошился:

      – Ну а я чего понимаю неправильно?

      – А неправильно понимаешь ты – пока что – содержание революции. –