Операция «Империал». Александр Звягинцев

объединяются

      Полет в Москву был долгим и нудным. После Шеннона почти все как по команде уснули. Оболенцев одновременно с завистью и ненавистью вслушивался в свистящие, сопящие, рычащие звуки. Ему хотелось точно так же, закрыв глаза, безмятежно уснуть. Но каждый раз, когда он их закрывал, бесконечный калейдоскоп событий минувших дней выстраивался в цепочку, мозг включался в работу, анализировал, сопоставлял, делал выводы, неизменно вырывая его из безмятежного состояния. Оболенцев даже пытался отвлечься, считая идущих слоников. Однако после десятого или пятнадцатого животного обязательно возникал Майер. Когда же ему удавалось усыпить и Майера, чей-то вулканический храп обязательно взрывал установившийся в салоне общий звуковой фон, и Оболенцев, открывая глаза, каждый раз про себя чертыхался.

      В Москве ему повезло больше. В Шереметьеве Карпеца встречала служебная «Волга», и тот любезно предложил подвезти его домой.

      Бессонная ночь давала себя знать. Поэтому, прежде чем связываться с Ярыгиным, Оболенцев принял дома контрастный душ, лишь потом, завернувшись в махровый халат, стал звонить приятелю.

      Ярыгин сразу же снял трубку, будто ждал его звонка.

      – Говорите! – требовательно сказал он.

      – Сколько сбросишь за добровольное признание? – пошутил Оболенцев.

      – Кирилл! – обрадовался Ярыгин. – Что так быстро вернулись, Кирилл Владимирович? – ехидничал он. – Не иначе, вас объявили «персоной нон грата»!

      – В гости к тебе собираюсь!

      – В гости не получится! Ремонт я затеял.

      – Не вовремя! – не сдержавшись, вздохнул Оболенцев.

      – Это почему же?

      – Скоро поймешь! – хмуро заметил Оболенцев. – Встречай, через час буду! А то вашего автобуса ждать – никакого терпения не хватит.

      – Встречу, куда я денусь! Только без оркестра и цветов. Но коньяк будет.

      – Жаль, конечно! – уныло проговорил Оболенцев. – А я так надеялся на оркестр и цветы!.. Ладно. С паршивой овцы хоть шерсти клок! Еду!..

      Подарки другу были уже приготовлены, дорога известна.

      Через полчаса Оболенцев стоял на перроне и в огромной толпе ждал посадки на электричку.

      «Смог бы я вот так мотаться каждый день в электричке и автобусах? – иногда думал Оболенцев. – Или нашел бы относительно спокойную работу неподалеку от дома, чтобы дорога занимала минут тридцать?»

      Но на эти вопросы у Оболенцева не находилось ответов. Ему было трудно представить себя на месте Ярыгина, ибо он вырос в центре Москвы.

      «Впрочем, – подумал Оболенцев, – Ярыгин частенько является на работу на мотоцикле. Так что времени на дорогу у него уходит вдвое меньше».

      Оболенцев, пожалуй, был единственным пассажиром без солидного багажа – пластиковая сумка с подарками не в счет.

      Рюкзаки и объемистые сумки бросались в глаза, куда ни кинь взгляд. Все они были набиты продуктами: разнокалиберные батоны колбас, синюшные куриные ноги,