Азалия. Вера Гривина

Реми сомневается в скором Пришествии Иисуса, – робко вставила Азалия.

      Бабушка осуждающе покачала головой, но ничего ей не ответила.

      – Если наш мир не погибнет, я хотел бы через месяц вновь вас навестить, – сказал Бертран.

      – Ладно, мы не станем торопиться с постригом Азалии, – сдалась старуха. – У нее мало грехов, и ей не страшен Божий суд.

      Удовлетворенный таким ответом гость поднялся.

      – Мне пора. У меня есть дела в Нарбонне, а завтра я отбываю в Русильон.

      Азалия и Жаветта вышли его проводить. Наблюдая за тем, как Бертран взбирается на коня, девушка неожиданно для себя подумала:

      «А куда делся Вадим?»

      Эта мысль почему-то так ее смутила, что она залилась краской.

      – Почему ты постоянно краснеешь, Азалия? – спросил Бертран.

      Она сконфуженно молчала.

      – Впрочем, это хорошо, что ты умеешь краснеть, – заключил он и тронул коня.

      Глава 4

      Вадим

      Отношение аббата Реми к монахам не было особенно строгим, поэтому брат Тибо часто навещал родных и проводил с ними много времени. Жаветта с нетерпением ждала сына на следующий после визита Бертрана день, и дождавшись, наконец, рассказала о недавнем госте.

      – Отрадно слышать! – обрадовался брат Тибо. – Хвала Господу, есть человек, который так же, как и мы чтит память Готье и Люции. Храни его, Боже!

      Жаветта посетовала на то, что она, поддавшись уговорам Бертрана, отложила постриг внучки. Брат Тибо отнесся к этому спокойно.

      – Значит такова воля Всевышнего. Лучше подождать, чем огорчить достойного человека отказом в его просьбе.

      – Но как же светопреставление?

      – Одному Господу ведомо, случится ли оно.

      Брат Тибо, как и аббат Реми, считал, что людям не дано знать точную дату Страшного суда. Однако Жаветта больше доверяла архиепископу Нарбонны, твердившему о неизбежности Второго Пришествия в ближайшее Рождество Христово.

      В городе тем временем стараниями святых отцов обстановка заметно накалилась. Если еще недавно люди не то, чтобы не верили в скорый конец света, а просто не уделяли этому возможному событию достаточно внимания, то теперь как бы наступало общее прозрение. Горожане и селяне кинулись в храмы замаливать свои грехи. Желающих постричься в монахи оказалось такое огромное количество, что настоятели многим людям отказывали. Рынок Нарбонны почти опустел, большинство лавок закрылось.

      Азалия принадлежала к малому числу смертных, совершенно не испугавшихся Страшного суда. Девушка понимала, что у нее не столько много грехов, чтобы Господь не проявил к ней милость. Зато ее ждала встреча с покойными с родителями. Азалия надеялась узнать у них, каким было забытое ею детство, а потом, если Господь позволит (а Он такой добрый, что обязательно позволит), она уже никогда не расстанется ни с отцом, ни с матерью.

      «Мы будем вместе вечно», – мысленно желала девушка и чувствовала себя счастливой.

      В канун, как полагало подавляющее