Азалия. Вера Гривина

подтвердил гость. – Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы по-настоящему полюбить Азалию. Уверяю вас, что она будет под моей надежной защитой, и я никому не дам ее в обиду.

      Азалия между тем удивленно прислушивалась к беседе: речь за столом шла о ней, а ее саму при этом словно бы и не замечали. Девушка попыталась понять, как она сама относится к предложению Бертрана, но в голове у нее царил хаос.

      – Мессир Бертран знатен, а мы всего лишь бедные земледельцы, – сказала Жаветта.

      – Это для меня не имеет значения, – ответил гость.

      – Но у нашей семьи плохая репутация, – напомнил брат Тибо. – Всем ведомо, что родители Азалии казнены за измену.

      – Клянусь Богом, я не сомневаюсь в том, что их оклеветали, – отрезал Бертран.

      – Но люди думают иначе, – продолжал возражать монах.

      – Пусть думают, что хотят.

      – Однако же… – начала Жаветта.

      Гость не дал ей договорить:

      – Ваша беда не вызывает у меня ничего, кроме сочувствия. Что же касается всех обстоятельств гибели Готье и Люции, то в Нарбонне о них еще помнят по двум причинам – зависти к вам из-за вашего прошлого достатка и выходок Гарнье. А в Русильоне никому нет дела до событий, случившихся где-то на севере.

      – Так уж и никому? – усомнился брат Тибо – Помнится, сын Гарнье, Фродель, тоже служит графу Гислаберту.

      – Совершенно верно, Фродель сейчас в Перпиньяне12, – подтвердил Бертран. – Но не беспокойтесь – он, в отличие от своего сумасбродного отца рассудителен и не любит скандалов. К тому же у него есть передо мной кое-какие обязательства.

      – Сын Гарнье и в юности не был спесивым, – проворчала Жаветта. – Нрав у него уж точно не отцовский.

      – Да он и не бывает в нашей крепости, – добавил гость.

      Брат Тибо озабоченно наморщил лоб.

      – Кстати, о вашей крепости. Часто ли на нее нападают мавры?

      – Не реже одного раза в год, – не стал кривить душой Бертран. – Мы всегда настороже, и, пока я комендант Обстакула, крепость останется неприступной.

      Он перевел дух и, окинув Жаветту и монаха пристальным взглядом, спросил:

      – Так вы отдадите мне Азалию?

      Как не старался Бертран держать себя в руках, ему не удалось скрыть своего волнения. Его руки слегка дрожали, а глаза потемнели до черноты.

      – Нам надо подумать, – ответила Жаветта.

      – Да, мессир, нам надо подумать! – поддержал ее сын. – Мы, конечно, благодарны за оказанную нам честь, но судьбу нашей девочки нельзя решить за несколько часов.

      Гость прибодрился.

      – Хорошо, я приеду к вам за окончательным ответом на Крещение.

      – Но до Крещения всего девять дней, – отозвалась Жаветта

      – Их должно хватить.

      – Пожалуй, что должно, – решил монах.

      Бертран вынул из-за пазухи, свернутый в свиток пергамент.

      – Здесь записаны мои обязательства перед будущей женой.

12

Перпиньян – город на юге Франции, в Средние века был резиденцией графов Русильона.